Генрих Боровик - Пролог (Часть 1)

Поведение отчаянной старухи начинает нравиться толпе. Раздаются весёлые аплодисменты и смех. Старуха замечает дружеское расположение к себе. Оборачивается к аплодирующим, торжествующе улыбается тонкими губами и поднимает над головой два пальца — буква «V» — знак Виктории — победы. Толпа восторженно орёт, смеётся, аплодирует и свистит. Самостоятельность старухи оценена положительно. Тут неподалёку встаёт сухонький старикан и мягко говорит: «Пойдёмте, мэм, оттуда действительно будет лучше видно и слышно», — он показывает в сторону загородки. Старуха несколько секунд смотрит на него подозрительно сквозь жёлтые стекла очков. Потом неожиданно кивает и с независимым видом начинает пробираться к загородке, высоко поднимая над головами сидящих сухие тонкие ноги, обутые, как ни странно, в баскетбольные кеды. Толпа поёт «Мы преодолеем» и шлёт уходящей старухе воздушные поцелуи.

Возле загородки я слышу, как старикан вежливо справляется: «Как вы думаете, мэм, не саботаж ли это? Может, быть, кто-нибудь нарочно перерезал провода?» «Конечно, саботаж», — решительно соглашается старуха и вдруг запальчиво кричит пронзительным, со скрипом голосом: «Эй, эй, Эл-Би-Джей! (то есть Линдон Б. Джонсон). Сколько сегодня убил ты детей?» И будто кто-то испугался этого неожиданного крика: громкоговорители вдруг заработали.

Толпа — в восторге.

В 1966. году в Центральном парке Манхэттена тоже собирались люди на митинг против войны во Вьетнаме.

Что же изменилось в людях за два года?

Ну, во-первых, их стало гораздо больше. Два года назад полиция насчитала 22 тысячи участников антивоенной демонстрации на Пятой авеню. В этом году корреспонденты «Нью-Йорк таймс», снабженные специальными счетчиками, «оценили» демонстрацию в 87 тысяч человек. О точности этой цифры можно спорить. Сами участники считают, что их было от 100 до 150 тысяч. Однако, если даже согласиться с бесспорным минимумом — 87 тысяч, то и это в 4 раза больше, чем в 1966 году.

Но дело не только в количестве.

Мне кажется, того веселого эпизода, о котором я рассказал, не могло быть два года назад. Тогда в настроении этих людей преобладал мотив жертвенности. Теперь к ним пришло ощущение силы. Нет, это вовсе не из-за того, что выступать против войны стало менее опасно. Нет, пятилетнее заключение, к которому приговорён доктор Спок, тюрьма и каторга Дэйвиду Митчеллу, Денису Мора и многим другим борцам против позора Америки свидетельствуют об обратном.

Ощущение силы пришло не потому, что власти стали «мягче». Оно появилось потому, что достигнуто, пожалуй, главное — в значительной мере разбужена и становится материальной силой совесть Америки.

Помню, два года назад я шел по Пятой авеню, останавливался через каждые несколько десятков шагов и обращался к людям, стоявшим за полицейскими перилами, отделявшими демонстрантов от зрителей, с вопросом — что они, зрители, думают о войне во Вьетнаме, о демонстрации. Меня тогда поразило, что многие вовсе не могли ответить на этот вопрос. Просто потому, что он их тогда не волновал. Они не считали нужным определить в нем свою позицию. Им было безразлично.

Я и на этот раз прошёл вдоль полицейских перил. На этот раз зрителей было меньше. Может быть, из-за того, что больше стало участников. Я опросил около 70 человек. Только 7 из них сказали, что они поддерживают войну во Вьетнаме. Но это не главное. Главное, что я не встретил ни одного человека, которому война во Вьетнаме была бы безразлична.

А ведь в 1966 году участников демонстрации, по их словам, страшили больше всего не сторонники войны, а равнодушные.

Конечно, совесть Америки разбужена и расшевелена прежде всего патриотами Вьетнама, их мужеством, их поразительной стойкостью. Что греха таить, не думаю я, что совесть американца заговорила бы столь громко, как сейчас, если бы Пентагон смог добиться во Вьетнаме блицпобеды. Но те, кто стоял молчаливо и одиноко два года назад на Таймс-сквер с плакатами «Прекратите позорную войну!», оказывается, сделали удивительно много.

Телевизионный ящик бросает меня из конца в конец американского континента, преодолевая трехчасовую разницу во времени и расстояние в пять тысяч миль со скоростью нажатия кнопки. Круглосуточное метание в машине времени началось после телефонного звонка из Лос-Анджелеса, утром 5 июня.

— Стреляли в Кеннеди! Только что стреляли в Кеннеди! Чёрт знает что такое! Подумай! Как это могло случиться! Снова!..