Александр Яковлев - Осенняя женщина [Авторский сборник]

— Я, конечно, не могу препятствовать вам в посещении нашего города, коли вы заплатили входную пошлину. Но настоятельно рекомендую не задерживаться у нас. Наши бюргеры и со вчерашнего-то дня на вас сердиты, а коли вы им еще и сегодня попадетесь, после выпитого ими на именинах у фрау Матильды… Вам же добра желаю.

Однако благим намерениям герра Бюхера не суждено было сбыться. Утреннее злое похмелье выгнало на рыночную площадь хозяина постоялого двора, Фрица Зауэра. Опухший и раскрасневшийся, он шествовал во главе компании вчерашних собутыльников. Заметив путников, Зауэр круто развернулся и зашагал к ним. Чуть приподняв шляпу с пером, он еще на ходу обратился к голове:

— Герр Бюхер, мы ведь не для того вас выбирали, чтобы вы приваживали в наш город попрошаек и смутьянов. У нас и своих предостаточно!

— Послушайте, достопочтенный, не знаю, как вас звать-величать, вмешался Федор. — Вот этот юноша, — он указал на трепещущего Клауса, увидел нечто неладное. И я склонен доверять ему. Чем прогонять человека, желающего предупредить вас, не лучше ли прислушаться к его словам и установить истину?

— Если слушать каждого безумца, которых нынче много развелось, так и делом некогда заниматься, — огрызнулся Зауэр. — Да и не указ нам чужестранцы!

Из толпы соратников Зауэра выбрался коренастый крепыш с кожаными тесемками вокруг запястий и могучих бицепсов. Несмотря на утренний холод, облачение его составляли лишь штаны в обтяжку, сапоги, да мясницкий фартук.

— А вот мы их всех сейчас — в шею! — рявкнул он и расхохотался, увидев, как сжался Клаус и вздрогнул Пфеффель.

— Кто это? — негромко спросил Федор у Клауса.

Духовидец, трясясь всем телом, прошептал:

— Это мясник, Ганс. Силища у него — ой-ой-ой!

Федор, мягко отцепив от котомки слепца, продолжая движение телом, резко выбросил вперед правую руку. Огромный кулак глухо щелкнул о лоб мясника. Тот закатил глаза, обмяк всем телом, постоял, качаясь, и осел на землю. Все замерли.

— Вот я и говорю, — как ни в чем не бывало, продолжил Федор, разобраться бы сначала надо, а то не ровен час и до беды недолго. Показывай, Клаус.

Ошарашенные бюргеры расступились перед путниками, а затем, неловко толкаясь, двинулись следом. Вся процессия, ведомая Клаусом, проследовала к постоялому двору. На крыльце трактира изумленно застыла фрау Матильда с тряпкой в руке.

Клаус прошел в дальний конец небольшого сада.

— Вот она, — прошептал он, не оглядываясь и указывая пальцем на куст смородины.

— Где? — деловито осведомился Федор, снимая котомку.

— Прямо здесь, перед кустом, — отозвался Клаус.

Горожане толпились в воротах, постепенно выталкивая друг друга в сад. Вперед пробился герр Зауэр. За ним — голова. Народ прибывал.

Федор протянул руку к указанному месту.

— Здесь?

— Да. Вы ее касаетесь. А вот рука проходит насквозь, — побелевшими губами пробормотал Клаус.

— Хм, — недоверчиво покачал головой Федор. — Хозяин, — обернулся он, лопата есть?

— Да что вы все слушаете эту чушь? — возмутился Зауэр. — Еще и сад мне хотите перерыть? Не дам!

— Так-таки и не дашь? А сдается мне, мил человек, что труп ты тут зарыл, да и хочешь утаить истину от людей. Вот как дело-то обстоит, — веско проговорил Федор.

Народ на мгновение притих, но тут же загомонил негромко, поглядывая на потерявшего дар речи хозяина двора.

— Я? — наконец вымолвил он. — Я? Зарыл и прячу? — Он пару раз широко раскрыл рот, глотая воздух и не находя слов. — Я? Да меня…

Развернувшись, он бросился в другой конец сада, к сараю, погремел там и вышел с двумя лопатами.

— Ну? — спросил он, подходя, втыкая лопаты в землю и поплевывая на ладони. — Где копать? Я прячу…

Копали долго, сменяя друг друга, хозяин, Федор и очухавшийся, злой мясник. Последний, остервенело вгоняя штык в землю, наконец, наткнулся на что-то твердое, сухо треснувшее под острием. Мясник стоял в яме по пояс. Услышав звук, он замер.

— Осторожно, — сказал Федор, протягивая ему руку. — Вылезай.

Мясник ухватился за протянутую руку, и его выдернули наверх с легкостью, еще раз поразившей этого далеко не слабого мужика.

Федор спустился в яму и, аккуратно действуя лопатой, вскоре счистил верхний слой земли и извести с обнажившихся костей. Плоть и одеяние, если таковое и было, давно истлели.

— Не переживай, — сказал Федор, появляясь над краем могилы и обращаясь к побледневшему хозяину. — Этим костям лет сто, если не больше. Зовите-ка вашего пастора. Надобно похоронить останки как полагается.