Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

Положение осложнялось еще и тем, что в составе посольства находился Тома Катаволинос – человек, которого прозвали греческим дьяволом и считали прирожденным интриганом. Я был наслышан о его коварстве и изворотливости, а потому опасался, что могу проиграть эту партию, попав в расставленные Катаволиносом ловушки. Однако не следовало вступать в бой, не веря в победу, а потому я отринул сомнения, решительным шагом вступая под своды тронного зала. Фарс, в котором мне предстояло сыграть роль правителя, начался. Все шло как и положено, было произнесено много красивых слов, и, наконец, прозвучало то, ради чего совершили дальний путь турецкие послы.

– Султан требует от Валахии признания вассальной зависимости и возобновление договора, подписанного Владом Дракулом, – торжественно произнес Катаволинос, переводя слова турецкого посла. – Влахи должны платить ежегодную дань, в том числе и мальчиками, участвовать в военных операциях Османской империи и предоставлять свободный проход войскам через свою территорию.

Грек умолк, ожидая ответа. Было слышно, как в противоположном конце помещения жужжала муха. Я посмотрел в лицо Хамзы-паши, – посол не отвел взгляда, не опустил глаз, выражение его лица было спокойным и уверенным. Казалось, он говорил: «Тебе сделали большую милость, позволив дать добровольное согласие. Поторопись же, иначе следующим нашим аргументом станет огонь». Катаволинос поспешно отвел глаза, словно смущаясь. Его пальцы быстро-быстро перебирали четки. У грека было, в общем-то, приятное лицо, но в глазах угадывались лживость и порочность.

– Мы дадим ответ через неделю, – произнес я по-турецки. – А пока: мой дом – ваш дом, господа, я надеюсь, что вы еще долго будете вспоминать о валашском гостеприимстве.

Хамза-паша изменился в лице, – он был до крайности изумлен и даже не знал, гневаться ему или нет. Грек-переводчик остался невозмутим. Посланцы султана украдкой переглянулись. То, как князь ничтожной провинции обошелся с могущественными турецкими «друзьями», заставляло их задуматься, не имеет ли он в запасе сильного козыря, способного в корне изменить ситуацию. Именно на такую реакцию я и рассчитывал. Теперь послам предстояло изрядно поломать голову, гадая, какой именно сюрприз им ждать от Валахии.

Аудиенция закончилась. Вернувшись в свои покои, я сразу взялся за перо, намереваясь проинформировать горожан Брашова о своей встрече с турецким посольством. В данный момент саксонцы оставались единственной реальной силой, на которую можно было рассчитывать в столь напряженной ситуации. Уверенно говоря с Хамзой-пашой и Катаволиносом, я блефовал, не имея на руках никаких гарантий со стороны католиков. Была лишь надежда на тех, кто формально считался моим союзником, но пока не торопился сказать свое веское слово.

«Я направляю вам новости… что посольство из Турции теперь переехало к нам. Имейте в виду и прочно запомните то, о чем предварительно говорили с вами, о братстве и мире… теперь наступило время и пробил час относительно того, о чем я вам ранее говорил. Турки желают положить на наши плечи непосильную ношу и… заставить нас не жить в мире с вами, – после витиеватых приветствий и пожеланий благополучия перешел я к изложению сути проблемы. – Они ищут пути ограбить вашу страну, пройдя через нашу. Вдобавок они заставляют нас работать против вашей католической веры. Нашим желанием является не делать зла против вас, не оставлять вас, как я сказал вам и ручался. Я буду оставаться вашим братом и верным другом. Вот почему я удержал турецких посланников здесь, чтобы иметь время послать вам новости…»

Отложив перо, я пробежал глазами написанное и остался не слишком доволен – краткое изложение мыслей могло показаться недостаточно изысканным по стилю. Наверное, даже когда протрубят трубы Страшного суда, дипломаты не сумеют обойтись без пустых фраз и высокопарных рассуждений. Вот и мне, прежде чем просить конкретную помощь, следовало более пространно и отвлеченно обрисовать свое положение:

«Вы должны подумать… Когда князь является сильным и храбрым, тогда он сможет сделать мир, как он пожелает. Если он, однако, лишен силы, более сильный сможет завоевать его и диктовать ему, что захочет. Вот почему этим письмом просим вас с любовью… послать для нас и ради вас без задержки 200, или 100, или 50 выбранных мужчин, не позже, чем воскресенье, которое немедленно следует. Когда турки увидят венгерскую армию, они смягчат их требования, и мы сможем разговаривать с ними о том, что нам больше подходит…»