Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

Он раздвинул ей ноги, навалился всем телом, жалобно заскрипела неуклюжая кровать… Дракула пользовался тем, на что получил право, но физическая близость не приносила удовлетворения. На душе было мерзко. Отодвинувшись от Елены, он лежал на краю кровати и думал, что следующую ночь проведет в обществе развеселых девиц, которых всегда можно было отыскать в большом городе. Впрочем, и это были праздные мечты, – ему предстояло покорно исполнять волю Матьяша, делая все, что пожелает король. Князь снова почувствовал себя в клетке – пусть и позолоченной, но такой же крепкой, как та темница, где он пробыл долгие годы.

Подумав так, он вновь потянулся к лежавшей неподвижно супруге, понимая, что в ближайшее время ему предстоит довольствоваться только ее телом.

Влад гнал коня. Известие об освобождении отца застало его в Вене, и он торопился вернуться в венгерскую столицу. Но чем ближе он подъезжал к Пешту, тем сильнее становились сомнения. Влад боялся этой встречи. Многократно в мыслях своих он представлял грядущий разговор, и всякий раз оставался недоволен собой. Еще не состоявшаяся встреча складывалась как-то не так – фальшиво, нарочито, наигранно. И все же юноша гнал скакуна, спеша исполнить заветную детскую мечту – увидеть отца и поговорить с ним.

Дом в Пеште, где обосновались молодожены, был достаточно просторным, в нем вполне мог жить знатный господин, но Владу постройка почему-то представлялась тюрьмой. Юноша спешился, передал поводья слуге и торопливо вошел в помещение. Поднимаясь по ступеням, он пытался представить, каким окажется тот, кого так хотелось увидеть, ворошил детские воспоминания и терялся в догадках.

Когда Влад шагнул в комнату, навстречу ему поднялся худой невысокий человек с лихорадочно блестевшими глазами и изуродованным ртом, частично прикрытым длинными, завитыми по моде усами. Он вовсе не походил на легендарного героя, чей полустертый образ вспоминал юноша, разве что движения у этого человека остались такими же стремительными, а осанка – гордой. Именно манера держаться напомнила Владу о прошлом, но все же стоявший перед ним человек был совсем не таким, как в детских грезах.

– Здравствуйте, отец.

– Здравствуй, сын.

Дракула пристально смотрел на Влада. В его памяти сын остался маленьким беспомощным мальчонкой, а сейчас перед ним стоял незнакомый мужчина – сильный, уверенный в себе и чужой. Внешне он был похож на самого князя в годы молодости, но это внешнее сходство только сильнее отдаляло его.

Мужчины сели за стол, пытаясь продолжить начатую беседу. Отец и сын должны были говорить друг с другом… Вот только о чем? Вряд ли они сумели бы высказать все, что накопилось за долгие годы, вряд ли смогли бы преодолеть возникшую между ними стену отчуждения…

– Простите, что не успел приехать на вашу свадьбу, отец.

– Пустое. Я рад, что мы встретились.

– Я тоже.

– Теперь мы оба католики, оба служим венгерскому королю. Будем встречаться чаще.

– Да, непременно.

Разговор то и дело прерывали долгие паузы. Слова повисали в воздухе, молчание тяготило. Дракула хотел заговорить с сыном по-славянски, но передумал, опасаясь смутить юношу, вряд ли помнившего язык, на котором они общались в детстве. Князь столько хотел сказать своему сыну, единственному любимому человеку, оставшемуся у него в этой жизни, но не мог вымолвить ни слова. В душе Дракулы жил другой образ, не имевший ничего общего с красивым молодым мужчиной, сидевшим напротив.

– Мне придется скоро уехать, – снова заговорил юноша. – Дела службы требуют моего присутствия в Вене. Я вырвался сюда на пару дней.

– Да, конечно. Рад был тебя видеть.

– Взаимно.

Это была почти неприязнь. Влад иначе представлял себе отца, и немолодой, болезненного вида человек внушал ему антипатию. Они попрощались – сухо и официально, юноша направился к двери. На пороге он резко обернулся, отец смотрел вслед, в его глазах стыла тоска.

Эту стену мог сломать только Влад. Только он мог сделать первый шаг навстречу, разбить лед непонимания и отчужденности, вернуть то, что казалось потерянным навсегда. Для этого надо было отбросить условности, позволить чувствам вырваться наружу. Влада называли сиротой, но все эти годы он думал о своем отце, верил, что они встретятся. Если теперь просто уйдет, то они останутся чужими навсегда.

– Отец, простите, я не знаю, как сказать, у меня не получается… Вы – единственный близкий мне человек… Я всегда думал о вас, любил, люблю… Горжусь… Вы для меня все, – он обнял Дракулу, едва сдерживая слезы. – Я ничего не забыл. Можете рассчитывать на меня, что бы ни случилось, я с вами, отец.