Алекс Тарн - Последний Каин

Привет, актеры. Я — из тех, кто живет по ту сторону глазка видеокамеры. Человек-невидимка, почти нереальный оператор программ реалити. Знакомлюсь так, для проформы, не рассчитывая, что запомните. Трудно представить, насколько быстро вы забываете о моем присутствии. Поначалу еще оглядываетесь, поеживаетесь, придерживаете язык. Но ненадолго: дня не проходит, как я становлюсь в ваших глазах призраком, прозрачной субстанцией, ничем. И тут уже вы разом перестаете поеживаться и развязываете не только языки, но и мешки со всей своей требухой, включая самую неприглядную.

В этом смысле я немножко похож на Бога, не правда ли? Он столь же непрерывно наблюдает за нами, и мы столь же легко игнорируем Его пристальное внимание. Пока дело не доходит до неприятностей: тут уже приходится хвататься за любую соломинку, в том числе и за оператора. А при чем тут оператор, господа? Оператор всего лишь снимает… так что пожалуйте выплывать самостоятельно, будьте так любезны.

Не подумайте, что я претендую на божественность или, напротив, жалуюсь на отсутствие должного уважения к своей скромной персоне. Нет, все так и должно быть. У каждого есть определенное место в производственном процессе программы реалити, или, скажем, фильма, или просто жизни. Кто-то выкобенивается перед камерой, кто-то снимает, кто-то монтирует, а потом все вместе смотрят, что получилось, наивно рассчитывая увидеть нечто новое. Так вот я — снимаю.

Наверное, поэтому у меня не слишком ладится с содержательной частью личной программы: ну там с семьей, дружбой и прочими драмсюжетами. Постоянно верчу головой, стараясь определить, с какого ракурса лучше взять ту или иную сцену с собственным участием. Понятно, что это порождает излишнюю рассеянность в общении с другими, и другие, естественно, обижаются. Рожденный ползать с видеокамерой не может изображать полет так же достоверно, как это делают реальные актеры. В общем, живу я один. Весь в работе, можно сказать. А когда работы нет, места себе не нахожу. Судьба оператора, ничего не попишешь.

Тот звонок, с которого все началось, прозвучал именно в такой момент. Предыдущий проект закончился, я сидел без дела и был заранее готов на любую халтуру, лишь бы хоть как-то себя занять.

— Господин Селифанский? — по напористой интонации я сразу определил, что говорит продюсер. Они всегда произносят фразы так, словно толкаются локтями. — Насколько я понимаю, вы сейчас свободны для предложений?

— Э-ээ… — нерешительно протянул я.

Не терплю, когда меня толкают локтями, хотя бы и только словесно.

— Вот и прекрасно! — жизнерадостно воскликнул продюсер. — Тогда я к вам заеду. Прямо сейчас вас устроит?

Я не успел ответить, потому что он и не думал дожидаться ответа. Звонок в дверь раздался пятью минутами позже. Продюсер был молод, но не юнец, невысок, но и не из малорослых, одет модно, но с известным консерватизмом.

— Господин Селифанский?

— Вы уже спрашивали по телефону, — отвечал я нарочито неприветливо. — Зачем повторяться?

Он рассмеялся, потирая руки и покачиваясь с пятки на носок, причем глаза в смехе участия не принимали, а бесцеремонно ощупывали сначала меня, а затем мою мансарду-студию, загроможденную аппаратурой, мотками кабелей, стойками, треногами и пустыми коробками из-под пиццы. Его глаза вообще словно бы жили отдельной самостоятельной жизнью, не слишком соотносясь с остальными деталями и частями вошедшего господина. Но соображения цельности будущего партнера и работодателя меня мало заботили. Главное, что там, в глазах, ярким пламенем горел огонек одержимости, и это не могло не радовать: ведь одержимость — непременное качество настоящего продюсера.

— Чем обязан?

— Меня зовут Пол, Пол Чичкофф, — сказал он, переходя с английского на русский, что сделало фыкающую англоизацию фамилии еще более неуместной. — У меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— Звучит устрашающе, — усмехнулся я. — Но я всего лишь бедный оператор. Вы не сможете подложить в мою постель отрезанную голову любимой лошади. Из домашней живности в моем родовом поместье остались только крысы. Так что ближе к делу, господин Чичиков.

— Чичкофф, — мягко поправил он. — А вообще-то зовите меня просто Пол. Без церемоний. Я читал ваше резюме… кстати, там не указано имени…

Я пожал плечами. Зачем оператору имя, если оператора все равно никто не замечает?