Алекс Тарн - Последний Каин

Чересчур жалостливая продавщица Валя стала живым… вернее, наглядным примером такой необходимости. Она не смогла сосредоточиться: повесилась в ночь после казни Крыжовника, соорудив веревку из своей же нарезанной полосами кримпленовой юбки. Мы с Чичкоффом сидели в этот момент перед мониторами, но были слишком заняты событиями в лагере «красных», чтобы обратить внимание еще и на Валину предсмертную суету. Впрочем, думаю, что продюсер и пальцем не пошевелил бы ради спасения продавщицы.

У «красных» же взбунтовался Фима-покер. Скорее всего, на него подействовала судьба застреленной Клары: в геринго-бандурском списке неполноценных израильтянин явно занимал высокое место. Когда шестерка «красных» расселась вокруг костра, Фима взял в руки мачете и заявил, что восстание представляет собой единственный достойный выход из создавшейся ситуации. Он говорил очень тихо, но наши микрофоны улавливали даже шепот.

— Наконец-то, — усмехнулся Чичкофф. — А я уж думал: ни одного не найдется…

— Они так и перебьют нас поодиночке, — горячо шептал Фима. — Нужно делать ставку, пока еще есть что поставить. У ручья две сторожевые вышки. В каждой по охраннику с автоматом. Если захватить автоматы…

— А как ты их захватишь, автоматы? — насмешливо произнес Бандура, не понижая голоса. — Купишь?

Марго ухмыльнулась.

— А они думают, что все купить могут.

— Во-во, — подтвердил Геринг. — Хитрый. Под пули нас посылает. Как всегда. Наша кровь, ихние миллионы. Хватит, насосались, клопы носатые.

— Дурак ты, Геринг, — сказала Катя. — Он ведь брат тебе. Твоя кровь — его кровь. Лучше бы послушал…

— Слушали уже, — перебил ее Бандура, хлопнув себя ладонью по коленке. — Да так, что из ушей полезло.

— Ну как хотите… — Фима поднялся, по-прежнему сжимая в руке неуклюжий меч-мачете. — Один пойду. Последняя ставка — на зеро.

— А ну, сядь! — вдруг скомандовал Геринг. — Сядь на место, сука!

— Что?

— Что слышал! — Геринг вскочил. — Ты, гад, героя тут не разыгрывай! Ты, сука, сейчас на вышку полезешь, а потом нас всех накажут. Хрена тебе лысого, понял? Сядь! И отдай мачете!

— А ты возьми, — не двигаясь, отвечал Фима.

Наступила тишина. Оба противника молча смотрели друг другу в глаза. Первым спасовал Геринг — как-никак, в руках у него не было мачете. Он отвел взгляд и уже собирался было отступить, когда Фима вдруг быстро шагнул вперед. Мачете описало стремительный косой полуовал; что-то тяжелое упало в костер, подняв тучу искр. Марго завизжала и закрыла лицо руками. Обезглавленное туловище рижского скина стояло еще неестественно долго, нелепо помахивая мускулистыми верхними конечностями, затем колени его подогнулись, и то, что осталось от Геринга, рухнуло на спину, в темноту.

— Круто! — произнес Фима с оттенком удивления. — А хорошо-то как… как банк сорвал…

— Зачем?! — закричала Катя-Укати, вскакивая на ноги. — Он ведь уже не мешал! Зачем ты его?!

— Зачем? — спросил Фима себя самого и, подумав, сам же себе и ответил. — Потому что можно, вот зачем. Можно. Тут все можно. Вжик!

Фима-покер увлеченно взмахнул окровавленным мачете, повернулся и двинулся в направлении ручья. Предупрежденный Чичкоффом сторожевой тихарь убил его первой же очередью.

На следующее утро Чичкофф объединил остатки «красных» и «синих» в одну группу. Им по-прежнему предстояло соревноваться на все той же полосе препятствий, только теперь состязание было не командным, а личным. Пришедший последним подлежал немедленному автоматическому отсеву, что, впрочем, не отменяло традиционного голосования для выявления еще одного висельника. Таким образом получалось, что яма под помостом будет пополняться как минимум двумя участниками ежедневно.

Не скрою, при этом известии в сердце моем шевельнулась радость: простой подсчет показывал, что такими темпами съемки завершатся не позже чем через четыре дня.

— Сначала я думал дать вашему объединенному племени какое-нибудь звучное имя, — сказал Чичкофф, помолчал и продолжил с нарастающей силой. — Но потом понял, что имя у вас уже есть. Вы — каины. Вы все здесь братоубийцы, все до одного, до одной — и мужчины, и женщины. Вы убиваете своих братьев и сестер. И вы делаете это с такой легкостью не потому, что я вас заставляю. Вы убивали и до того, как оказались на этом острове. У вас руки по плечи в братней крови, подонки…

Он осекся, поняв, что мечет свои стрелы впустую. Участники стояли перед ним, угрюмо меряя взглядами то полосу препятствий, то соперников. Они ожидали команды и просто не воспринимали иных слов, кроме «на старт» и «марш».