Татьяна Алексеева - Выход где вход

За окнами потемнело от низких туч, снег повалил мохнатыми хлопьями. Марина задернула переливчатые шторы с извивающимся геометрическим рисунком. Узор запутался в складках материи, потеряв симметрию. Лампа из-под красноватого абажура очертила вокруг стола резкий круг света. Золотистая вязь на поверхности синих чашек заискрилась блёклыми огоньками.

В прихожей послышалось лязганье замков и шуршание. Через минуту в дверях появился заснеженный Костя.

— Ох, и метелища на улице! Не поверишь, что с утра был 'плюс' и все текло. Чёртов климат!

— Скорей к столу! Отогреешься чаем, — забеспокоилась Марина. — И руки опусти под теплую воду. Они совсем как ледышки.

Она нежно обхватила крепкую Костину руку узкими ладонями. Любовно стряхнула с воротника снежинки, прижалась щекой. Вера привычно почувствовала себя лишней.

— Ты бы знала, какой там ветрила, — всё никак не мог отдышаться Костя. — Как будто за окном уже февраль, а не ноябрь… С ног валит, глаза слепит.

— Метель — это по-нашему, — слабо улыбнулась Вера. — Самое своё, российское, родное. Что для нас может быть типичнее — сбиться с пути, но попасть именно туда, куда нужно?

Костя ушел переодеваться. Его жена захлопотала с пирогами. Перекладывала на керамическое блюдо те, что он больше любил — с капустой и грибами, оставляя на столе нелюбимые — с яблоками.

— А помнишь, как Светлана Савельевна вместо дачи в Чехию попала? — вдруг встрепенулась Марина. — Надо было срочно заткнуть дыру в списке участников. Кто-то из своих не смог поехать, и декану чудом пришла в голову именно она.

Микроволновка мерно гудела, мерцая циферками заданного времени.

— Ага, так и я об этом, — потянула носом Вера. По кухне поплыл сладковатый аромат подогретого теста. — У нас в нужное место попадаешь в результате случайности, а вовсе не потому, что запланировал. Никто же не говорит, что задачи здесь никогда не решаются, а цели не достигаются. Но это происходит ненароком, когда человек сбивается с пути, который он сам себе наметил.

— Ох, Вер, опять ты о чем-то неземном… Знающие и умелые люди везде достигают своих целей, — возразил вернувшийся Костя.

— Дело не в целях, а в особенностях здешних дорог, — хмыкнула Вера. — Дороги в нашем городе необычно проложены: кольцевая, окружная. Садовое кольцо, Бульварное кольцо, Третье кольцо… Интересная траектория, правда?

— Ой, я пойду детей позову, — спохватилась Марина. — Вдруг они тоже поедят?

Прихватив балахон, похожий на сброшенную змеёй кожу, хозяйка исчезла в темноте коридора. Сама она вспоминала о еде только когда нужно было кого-то кормить.

— Мы тут о Светлане Савельевне разговаривали, — пояснила Косте Вера. — Она очень хотела побывать в Чехии. Заявление подавала. Доклад для конференции готовила. Мечтала увидеть домик Моцарта, которого боготворит, и цветаевского 'рыцаря на мосту'! — описывала Вера, изображая траекторию движения Светланы Савельевны на скатерти.

На пути встала вазочка с печеньем.

— Ей отказали, и от нечего делать она поехала на дачу. А вместо дачи попала туда, куда не чаяла… То есть в свою вожделенную Чехию.

— Угу, — кивнул Костя, с аппетитом поглощая капустный пирог.

Вера замолкла, задумалась. Огорченно раскрошила кусочек печенья в блюдечко.

— В России, куда ни посмотри, — бездорожье. Так что можно идти во все стороны. Уж если суждено тебе где-то оказаться, ты все равно туда попадёшь, куда бы ни пошел! — пояснила она гусю.

Тот качался на водах живописного озерца, расплывшегося по скатерти. В глазах у Кости появились искорки иронии. Он не слишком стремился поучаствовать в беседе.

— Ничем не лечится это наше бездорожье, — продиралась сквозь его молчание Вера, старательно обводя контур картинки. — Никакой ясности. Совершенно не за что ухватиться! Ведь даже власть только изображает, что она есть. Пустоту, дыру собой прикрывает… Она же у нас — чистый символ.

Вера потянула Костю за рукав, пытаясь увлечь:

— На днях иду мимо Кремля — ну, где гостиница 'Москва' была, помнишь? А там пустырь обнесли забором, оклеили рекламой и написали 'Включи воображение'.

— Ну, не фига ж себе, власть у нас — символ! — ругнулся Костя, прихлебывая чай. — Столько народу сгноить в лагерях! И вполне реально, не символически.

— А кто спорит? — тут же поддакнула Вера. — Кошмар. Ужас. Но сгноили-то как раз во имя мифа — чтобы напоить его живой кровью.

На кухне появились дети с покрасневшими белками глаз и мутными взглядами.