Александр Ласкин - Дом горит, часы идут

Сперва, конечно, он давал рекомендации департаменту. Просил в своих хлопотах не забыть о Блинове.

“Коснусь теперь деятельности нового Приятеля. Помимо Немчиновой, Соломона, Артура Адамова Блюма (студент), он познакомился со стародавними нашими знакомыми по Иогансону, Покровскими, крестником Особого отдела Левинсоном (фармацевтом); проник в общество вспомоществования лицам интеллигентных профессий (Вы уже знаете, что весь радикальный цвет стоит в его рядах, как, например, Луначарские, Чепик, Аргунов, Блинов и пр.)”.

Как видите, Азеф не оставлял охранку без работы. Иногда, чтобы освоить такой абзац, следовало месяц трудиться.

Сперва фамилии напишут в столбик. Около тех, что им известны, поставят галочки.

Не в том, конечно, смысле, что это люди конченые, а лишь в том, что эту перспективу нельзя исключить.

Над некоторыми строчками будут ломать голову едва ли не всем коллективом.

Евно Фишелевич специально подкидывал такие задачки. Хотел внести разнообразие в полицейскую жизнь.

“Что за крестник особого отдела?” – спросит кто-нибудь из чиновников, а потом хлопнет себя по лбу.

Ну конечно же. Как еще назвать того, кто сперва исповедовал одно, а затем перешел в веру их организации?

14.

Азеф сразу догадался, что у анонимного письма, пришедшего в боевую группу, есть конкретный автор.

Может, и нехорошо хвалить себя, но в порядке внутреннего монолога все же допустимо.

Сказал о себе в третьем лице. Будто не сам дал оценку, а повторил чье-то мнение.

Мол, не зря говорят, что у него собачий нюх. Да и хватка как у хорошего пса.

О своем открытии подумал без подробностей. Применительно не к знакомым, а к жизни вообще.

Ну отчего люди тянутся к благополучию? Развесят вокруг пеленки и думают, что ничего больше нет.

От этой мысли перешел к конкретике.

Колю и Лизу больше всего волнует, чтобы ничто не забивало голову, не сдерживало дыхания, не жало при ходьбе.

Странным образом эта картина совпадала с текстом письма. В нем утверждалось, что Блинов не подходит для террора.

При этом называлась другая причина. Упоминались два Колиных брата, состоящих на службе в полиции.

Против этого аргумента не возразишь. Столь близкие отношения с властью боевику строго запрещены.

Конечно, Азеф ухмыльнулся. Подумал о том, что нет правил без исключения.

К примеру, у него в полиции не два брата, а двести два. Это не считая невидимых миру сотрудников, которым потерян счет.

15.

В первую очередь надо было понять, кто конкретно это сделал? Сам Коля или Лиза?

Азеф решил, что Лиза. Уж очень подозрительные завитки вокруг букв “л” и “м”.

Завитки вились, как женский локон. Сперва падали, а потом устремлялись вверх.

Кое о чем он догадался по наклону букв “в” и “б”. Было тут что-то просительное.

Как-то само собой перешел на маленькую Ирочку. Наверное, ей тоже неприятны папины увлечения.

Что это такое, если отец не бывает дома, а когда возвращается, старается держаться подальше.

Больно странный от него запах. Не знакомый запах тепла и удовольствия, а неприятный и резкий.

Нереализовавшийся кошмар пахнет так же, как гимназический опыт. Можно решить, что Коля втайне преподает химию.

16.

Как-то выходило у Азефа повысить градус жизни. Только что были штиль и безветрие, а вдруг начинало кипеть и бурлить.

Все потому, что он тоже автор. Иногда его посещали такие идеи, что позавидует любой сочинитель.

Был бы он человеком публичным, то очередь к нему растянулась бы на всю лестницу.

Каждый примерно с таким выражением на лице: “Дайте списать, уважаемый. Подарите каким-нибудь сюжетом”.

Что ж, Азефу не жалко. У него этих замыслов не меньше чем на три книжные полки.

Все это только мечты. Не суждено ему стать не только актером, но и другом литераторов.

Эти ощущения не прибавляют оптимизма. Порой на него находят разочарование и тоска.

Однажды Азеф высказался на эту тему. Чтобы его мысли не бросались в глаза, облек их в форму тоста.

Да, да, тоста. Если вы думаете, что боевики занимались только тем, что подкладывали бомбы, то это не так.

Случалось и им наблюдать за жизнью сквозь мутное стекло, в котором плещется что-то горячительное.

17.

На минуту за маской вечного хлопотуна по революционным надобностям проглянуло грустное лицо.

Кто-то из гостей подумал: да ведь это клоун. Толстый, нелепый, с большой слезой, выкатившейся из левого глаза.

Подобно улитке, слеза ползет вниз. Подошла к середине пути и тут замерла.