Александр Ласкин - Дом горит, часы идут

Вот, например, старуха процентщица и ее сестра Лизавета. Да еще Лизаветин неродившийся ребенок.

Когда кровь начинает литься, то ее не остановить. Будет хлестать, как из крана.

Не уговаривал ли Федор Михайлович Ивана? Не просил ли его быть менее категоричным?

Конечно, согласиться было трудно, но отбросить эти доводы тоже никак не получалось.

Оставалась золотая середина. Бороться надо, а умножать число жертв совсем необязательно.

Потому на счету Каляева не только одно убийство, но несколько спасенных.

Сначала он уберег Лизу Блинову. Потом двоих племянников великого князя.

Когда увидел в карете детей, буквально прирос к месту. Рука не поднялась бросить бомбу.

Потом ждал несколько дней. Когда убедился, что князь едет один, выполнил поручение партии.

Очень хотелось бы, чтобы это учли на Страшном суде. Чтобы его второй приговор был не столь необратимым, как первый.

21.

Азеф, конечно, сердился на Каляева. Правда, в той же степени он радовался.

Все же неплохо представлять две равные половины. Если одна против, то другая за.

Думаешь: раз все может развалиться из-за одного человека, то у революции вряд ли есть какие-то шансы.

Кто-то обязательно все испортит. Единоличным решением поставит на восстании крест.

Скажет: не хочу и не буду. Плюю на то, что верхи не могут, а низы не хотят.

Это если рассуждать в общем. Когда же он переходил к частностям, тут преобладало недовольство.

Азефа в Коле сердила расхлябанность, а в Каляеве – чрезмерная самостоятельность.

У Платоныча на все свои резоны. Из-за какой-нибудь мелочи будет спорить до хрипоты.

С одной стороны, никто не отменял дискуссий, а с другой – здесь что-то не так.

Боевик в первую очередь исполнитель, а в данном случае выходило, что автор.

Тут для Азефа смысл разногласий. Остальные его претензии только кое-что уточняют.

Зачем, к примеру, Ивану доисторические определения? Для чего так усложнять свою жизнь?

Ну что такое “мораль”? Попробуй хоть на зуб, хоть на ощупь, ничего не почувствуешь.

Смешное, если вдуматься, слово. Начнешь разбираться и обнаружишь французское “мо”.

“Мо-раль” надо трактовать как “шутки ради”. Пусть перевод и неточный, но верный по существу.

Еще “морализирование” схоже с “миндальничаньем”. С той мелочной опекой, в которой нуждаются слабые люди.

Азефу мораль и миндальничанье ни к чему. Слишком расплывчатые это понятия, чтобы ими руководствоваться.

Он предпочитает другие выражения.

Вот, к примеру, “бомба”. Это слово не только обозначает адское устройство, но вмещает его в себя.

Слово взрывается и распадается на части. После звонкого “бом…” следует растерянное “ба…”.

И внутри “пистолета” находится “лёт”. Так в стволе спрятана пуля, в любой момент готовая полететь.

Главное, чтобы ничто не отвлекало и можно было без остатка отдать себя цели.

Кстати, это еще одна претензия к Ивану. Отчего он все время сворачивает на постороннее.

Казалось бы, если ты отважился на такое, то изволь направлять взгляд по линии ствола.

Ни о чем больше не думай. Представляй круг мишени и мысленно нажимай на курок.

Почему-то у Каляева так не выходит. Только он сосредоточится, как непременно что-то вмешается.

То деревья расцветают, то барышни хорошеют… Прямо не знаешь, чему отдать предпочтение.

Полно событий на земле и на небе… В них никогда нет недостатка, но летом их становится больше.

Террористы в эту пору остывают. Странно желать гибели другому, когда все приобрело легкомысленный вид.

Во всем этакая распахнутость. Совершенно негде спрятать оружие и укрыться самому.

Эту радость дарит Тот, кто над нами. Причем своего участия не афиширует и предпочитает находиться в тени.

Вот что такое настоящий творец. В отличие от творца ненастоящего он не станет напоминать о себе.

Тут не только отсутствие ячества, но и вечное недовольство тем, что получилось.

То-то и оно, что вечное. Начался последний век второго тысячелетия, а он чувствует себя дебютантом.

Не считает возможным останавливаться на достигнутом. Непременно что-то подправит и улучшит.

Так попробует, потом иначе. Добьется, что любая подробность будет вмещать в себя Божий мир.

Представляете: в какой-нибудь росинке все отражается. Чуть не разноцветная радуга висит в глубине.

Как Ивану расстаться со всем этим? В его положении каждый солнечный луч равен, по крайней мере, снопу.

Однажды партийцы устроили пикник. Решили отметить то, что природа принарядилась, а девушки, напротив, сбросили одежду.