Александр Ласкин - Петербургские тени

По-разному видишь Петербург. С птичьего полета. Из окна автобуса. И, наконец, глаза в глаза. Чтобы не только угадывать перспективу, но разглядеть буквально каждого.

В этом случае могло быть только глаза в глаза. Ведь речь пойдет о Зое Борисовне Томашевской (1922–2010), человеке пожилом и, к тому же, непубличном. Само ее присутствие на этих страницах отменяет дистанцию.

Да и какая дистанция! Обычно сочинения, связанные с историей, пишут, обложившись книгами, но в этот раз я работал, беседуя. Представьте небольшую комнату, она сидит в кресле и рассказывает что-то удивительно интересное.

О, эти незабываемые разговоры! Так обсуждат последние известия. Впрочем, это и были последние известия. Можно сказать, новости минувшего. Раньше прошлое было далеко, но теперь я знал, что оно рядом.

О Зое Борисовне еще много будет сказано, но пока несколько предварительных слов. Это про того, кто с утра до ночи не сходит с телеэкрана, ничего объяснять не надо, а тут все-же не обойтись без комментариев.

Как лучше ее представить? Дочь знаменитых литературоведов Б. В. Томашевского и И. Н. Медведевой-Томашевской. Известный архитектор. Петербурженка, прожившая со своим городом почти век. Впрочем, главный ее талант заключался в умении дружить.

С кем только она не приятельствовала! От одних фамилий закружится голова. Ахматова, Зощенко, Рихтер, Бродский… Ну и еще огромное количество знаменитостей. Так что правильней было спросить ее о тех, с кем дружбы не получилось. Это бы сильно сократило ответ. Однажды я поинтересовался, и она назвала Мравинского и Уланову. Мол, с остальными вышло сразу – и на долгие годы.

При этом никакого «на фоне Пушкина снимается семейство»! Дело в том, что не только ее тянуло к гениям, но и им без нее было трудно. Ведь они, гении, такие же люди как все. Им тоже нужно тепло и сочувствие. Может, даже больше чем кому-либо другому.

Когда мы решили, что из наших встреч может получиться книга, она определила мою задачу так: «Вы должны писать не обо мне, а о нашем круге». Кажется, я выполнил ее поручение. Главная героиня, конечно, в центре, но круги (вот опять это слово!) расходятся далеко. На этих страницах вы встретите людей, прямо с ней не связанных. Это, так сказать, контекст. То, во что она была вписана и что ее формировало.

Еще не удивляйтесь личным воспоминаниям автора. Дело в том, что я не только за ней записывал, но пытался понять. И, разумеется, сравнивал. Вот – я, а это – она… Нас разделяют три-четыре поколения – или что-то еще?

Напоследок следует объяснить – почему «Петербургские тени». Потому что в городе, прожившем столь долгую жизнь, обитают не только люди. Порой по воде или на фасаде дома промелькнет узнаваемый абрис… Ахматова… Мандельштам… Бродский… Они и есть «тени навсегда». Не так давно к этому сонму лучших из петербуржцев примкнула Зоя Борисовна.

Почти никого из тех, о ком идет речь в этой книге, уже нет на свете. Вспомним их, мысленно поблагодарим. Да, тени, но есть ли кто их живее? Пройдут годы, сменятся поколения, а о них будут помнить. Ведь если не о них, то о ком?

Какой это был час? Вернее всего сказать – тихий. И не потому, что послеобеденный, а оттого, что не обещающий никаких событий.

Сижу за столом, проверяю студенческие работы. Иногда с укором поглядываю на телефон: что это никто не отвлечет меня от служебных обязанностей?

Уж не трудятся ли авторы курсовых на телефонной станции? Впрочем, по текстам видно, народ не сильный. Даже если их туда примут, вряд ли они там долго продержатся.

Словом, не ждешь ничего, а тут веселая трель. Помнится, в школьные годы так звенел звонок на перемену.

Столько времени не было совсем ничего, а тут две новости сразу! Во-первых, приятель собирается ко мне зайти. Во-вторых, сейчас он в гостях у Зои Борисовны Томашевской.

Оказывается, мы с Зоей Борисовной соседи. Нет, она не покинула родительской квартиры на канале Грибоедова, но в последние годы по большей части живет в Пушкине, в Доме ветеранов архитектуры.

Так что извините, дорогие студенты. Безусловно, я буду лучше о вас думать, если не стану дочитывать ваши труды.

Наш дом двадцать три прямо напротив Дома архитектора. Если сейчас я пойду в соседнюю комнату, то в окно увижу постройку из красного кирпича.