Тама Яновиц - Пейтон Эмберг

Однако Барри дома не оказалось, и Пейтон оставила сообщение, в котором, упомянув, что остановилась в другой гостинице, просила мужа не беспокоиться и ей не звонить, ибо уже завтра вечером вылетает в Нью-Йорк.

Позвонив домой и отчаявшись дождаться Джермано, Пейтон подумала, не сходить ли ей поужинать в ресторан, однако быстро отказалась от этой мысли, сообразив, что, не зная португальского языка, попадет в неудобное положение, сначала бессмысленно разглядывая меню, а затем неведомо как объясняясь с лощеным надменным официантом. Сочла она неудобным и заказать ужин в буфетной — Джермано и так сильно потратился на нее. Впрочем, поголодать тоже не вредно.

Ее размышления прервал телефонный звонок. Неужели звонит Джермано? Нет, звонил муж.

— Что произошло, дорогая? — раздался в трубке его взволнованный голос.

— В гостинице, в которой я собиралась остановиться, не оказалось свободных мест, — ответила Пейтон, — и я остановилась в другом отеле. Но здесь прилично, не беспокойся.

— Но ты же бронировала место в гостинице. Как могли тебе отказать? Безобразие! Я бы так этого не оставил.

— Барри, не волнуйся. Я чудесно устроилась. Скажи лучше, как дела у тебя.

— Прекрасно, только у машины полетела трансмиссия.

— Когда ты был за рулем?

— В том-то и дело. Это произошло на шоссе, и мне пришлось целый час ждать техпомощь.

— Это не страшно. Главное, что ты не попал в аварию. А как же ты вернулся домой? — В голосе Пейтон прозвучали тревожные недоуменные нотки.

Барри мог и погибнуть. Она не желала ему плохого, но если бы он насмерть разбился, она бы начала новую жизнь. Джермано мог бы купить ей квартиру в Рио, и она осталась бы здесь. Но откуда такие странные мысли? Бред какой-то. Она останется с Барри, ведь она любит его.

— Меня до дома дотянула техпомощь, — ответил он. — А чем ты сейчас занимаешься?

— Собираюсь выйти поужинать. Вернусь и сразу в постель. Я устала: сказывается смена часовых поясов.

— Не вздумай выходить из гостиницы. Тем более уже вечер. Закажи ужин в буфетной.

— Там дорого.

— Лучше немного потратиться, чем попасть в переделку. В Рио очень опасно. Будь осторожна.

— Барри, не волнуйся. Скоро увидимся.

Пейтон повесила трубку. Барри тревожится за нее, он ее любит. Впрочем, он не знает ее, создал себе иллюзию, и этим доволен.

Пейтон открыла сумку, чтобы достать пижаму, когда телефон опять зазвонил. Пейтон чуть не сказала: «Барри, я соскучилась по тебе», но в трубке раздался голос Джермано.

— Чао! — поздоровался он. — Звоню, чтобы узнать, как ты провела день.

— Прекрасно, — ответила Пейтон.

— А что ты собираешься делать? — Голос Джермано тонул в постороннем шуме — слышались смех и обрывки разговора на португальском.

— Сама не знаю, — сказала Пейтон, рассчитывая на то, что Джермано пообещает скоро вернуться или попросит ее приехать к нему.

— Жаль, что ты не со мной, — услышала Пейтон.

— Мне тоже, — сказала она.

— Сходи поужинать, недалеко от гостиницы ресторан. Хочешь, я закажу тебе столик?

— Идти одной в ресторан неприлично. Пожалуй, я лягу спать. Я еще не отошла от вчерашнего. Кстати, дай мне адрес Сюзанны, хочу поблагодарить ее за радушие. Надеюсь, я вела себя у нее не слишком разнузданно.

Ответ, прозвучавший в трубке, не успокоил: о вчерашнем ни слова. Джермано лишь сообщил адрес Сюзанны, а затем, поинтересовавшись, в котором часу она улетает, пообещал с ней вместе позавтракать.

— Спокойной ночи, — опустошенно сказала Пейтон и повесила трубку.

Несомненно, Джермано считает ее развратницей, которая годится лишь для того, чтобы с ней переспать. Но ее все равно тянет к нему. Почему она не призналась, что без него ей тоскливо и одиноко? Почему не попросила ее разбудить, когда он вернется? Может, лечь на его диван? Но если он придет не один, то сгоришь со стыда. Лучше лечь у себя. Когда Джермано придет, она, конечно, проснется и зайдет к нему в комнату.

Пейтон легла в постель, но заснуть не могла. Окно в спальне было полуоткрыто, и снизу, из какого-то номера, где, видно, устроили вечеринку, доносилось дружное пение. Песня «Теперь, когда мы нашли любовь, скажи мне, как нам с ней поступить» сменилась другой: «Нету женщины, нет и слез».

Эти песни Пейтон слышала на Ямайке во время своего медового месяца, но тогда они казались просто сентиментальными, атрибутом местного колорита, а теперь они неожиданно обрели очевидный смысл, навевая боль и тоску. Она тоже нашла любовь, влюбилась, как школьница, и тоже, как пелось в песне, не знала, что делать с этой любовью. К тому же ее любовь была, без сомнения, безответной. Но плакать она не станет. Безответная любовь — обычное дело. А сколько людей расходится, поклявшись друг другу в вечной любви? Он бросает ее, или она уходит к другому — разрыв, влекущий переживания, несравнимые по своему драматизму ни с какими иными чувствами. Она не доставит Джермано переживаний, с чувствами совладает. Нет женщины, нет и слез — с этой мыслью она и заснула.