Тама Яновиц - Пейтон Эмберг

Пейтон поднялась в бар. За стойкой стоял бармен в цветистой феске, задумчиво протиравший салфеткой тонкий стакан. За одним из столиков сидели трое официантов, все в парадной матросской форме: фланелевой рубахе с широким воротом. Посетителей в баре не было. Пейтон почувствовала себя неуютно. Немного поколебавшись, она села за столик и заказала коктейль.

Коктейль принесли в бокале, из которого торчал зонтик в виде миниатюрной китайской пагоды. На дне бокала виднелось несколько блестящих ягодок; Пейтон потыкала их заостренным кончиком зонтика, и они дрогнули, как желе.

В бар вошли двое мужчин, по говору англичане. Один из них, по виду священник, был невысоким упитанным человеком с пухлыми щечками, носом пуговкой, невыразительным ртом и блекло-голубыми глазами. Его спутник внешне являлся ему полной противоположностью. Он был высок, а его необыкновенную худобу подчеркивала длинная шея, на которой, как на шесте, сидела круглая голова с глубоко посаженными черными глазками.

Мужчины сели за столик, заказали джин с тоником и дружно заговорили, перебивая друг друга. О чем шла речь, Пейтон не поняла, да и понять было сложно. Казалось, что рты собеседников забиты стучащими друг о друга мелкими камешками, и говорившие напрягали все силы, чтобы их случайно не выплюнуть.

В бар в сопровождении двух мужчин, по виду преуспевающих бизнесменов, вошла китаянка в шикарном платье, стоившем не менее двух тысяч долларов. Пейтон вздохнула. Хорошо жить в семье, обеспеченной на тысячу лет вперед.

В бар вошло еще несколько человек; помещение заполнялось. Была пятница, и желающих пропустить по стаканчику оказалось немало.

Но вот Пейтон вздрогнула: в бар в сопровождении японского бизнесмена вошел таинственный незнакомец — то ли гангстер, то ли грабитель, то ли оговоренный ею в душе обыкновенный добропорядочный горожанин. Пожалуй, он был последним из тех, с кем она хотела бы встретиться… Нет, он был единственным человеком, с кем она хотела бы познакомиться. Если бы она повстречала его на улице, то, не стесняясь, кивнула бы, а то бы и поздоровалась.

Размышления Пейтон прервал подошедший официант.

— Господа с того столика, — вкрадчиво сказал он, сопровождая речь жестом, — хотят заказать вам выпивку.

Не встретив возражений, официант направился к стойке и вскоре вернулся с бокалом вина. Пейтон взяла бокал в руку и, сделав приветственное движение, одарила улыбкой внимательных кавалеров.

— Один из этих господ просит вас пересесть за их столик, — добавил официант.

— Японец? — спросила Пейтон, поставив бокал на стол.

— Нет, другой, его друг.

— А кто он?

— Мистер Сянь Жун Чен. Он часто бывает у нас. Его имя хорошо известно в Гонконге.

Пейтон встала и едва не взяла бокал, но вовремя спохватилась — она вспомнила, что по заведенному этикету перенести бокал на другой столик должен официант. С этикетом Пейтон была не в ладах. Мудреные правила быстро вылетали из головы. Да и к чему помнить, что, к примеру, салфетку, усевшись в ресторане за столик, следует положить себе на колени, а если отправишься в туалет, оставить ее на стуле, и, наконец, аккуратно сложив, положить на стол перед тем как уйти?

Сянь Жун не замедлил перейти на дружеский тон. Он поднялся из-за стола и обратился к Пейтон как к старой знакомой.

— Как поживаете? Увидев меня, вы даже не улыбнулись. Вот уж не ожидал.

— Сянь Жун! Вот так встреча! — подыграв ему, ответила Пейтон. — Я, право, вас не заметила. Сидела, как в забытьи. Всему виной длительный перелет, смена часовых поясов. Не обижайтесь на меня, бэби.

Сянь Жун улыбнулся и произнес:

— Позвольте представить вам моего хорошего друга, мистера Хироси Ямамото.

Японец встал, поклонился, достал из бумажника визитную карточку и, сложив руки ковшиком, протянул ее Пейтон. Взяв карточку, Пейтон открыла сумку и протянула японцу свою визитку, сообразив, что ее имя не знают. Японец поклонился опять.

— Вы живете в Гонконге или приехали по делам? — спросил Сянь Жун.

— Приехала на несколько дней.

— Впервые в этих краях?

— К сожалению.

— И как вы нашли Гонконг?

— Я только что прилетела, успела только заметить, что город огромен.

Пейтон чувствовала, что говорит слишком раскованно, с американским апломбом. К тому же за два с лишним десятка лет она так и не сумела отделаться от бостонского говора. В обществе церемонного обходительного японца лучше было бы говорить холодно-слащавым голосом чопорных англичанок, распивающих чай из фарфоровых чашечек с серебряным чайником на столе и непременными щипчиками для сахара.