Виктор Мартинович - Паранойя

Занесенный снегом пластиковый шатер, украшенный рекламой местного пива, располагался на втором этаже построенного еще во времена империи зла торгового комплекса, рядом с кокетливой — тем железобетонным кокетством, которое могло быть только в стране, выпускавшей больше атомных бомб, чем моделей мужских костюмов, — винтовой лестничкой на первый этаж. Рядом с палаткой кафе была балюстрада, сделанная из успевших тронуться ржавчиной металлических пластин. Летом здесь было многолюдно, зимой же, когда все пространство второго яруса застилал снег, сюда можно было зайти лишь в том случае, если ты — дворник, весь день трудившийся над уборкой этого снега и пожелавший согреться чем–нибудь одушевляющим. Собственно, дворники с добрыми красными лицами в оранжевых робах с длинными, рунического вида аббревиатурами на спинах и были единственными посетителями палатки, когда, не вполне уверенно, ее дверь открыл Анатолий.

Никакого отопления, кроме пива, водки и микропечи, на которой можно жарить блины, в палатке не предусматривалось, и именно поэтому барменшу и единственную официантку этого места было сложно не только запомнить, но и просто рассмотреть из–за свитера, шарфа, меховой шапки, надвинутой на самые глаза.

Дэн, конечно, не появился ни через пятнадцать минут, ни через полчаса. Анатолий взял себе зеленого чая — порция стремительно остывающего кипятка в пластиковом стаканчике, с фронтовым конвертиком, который полагалось развернуть, выпростать, окунуть. Пакетик чая сразу же наполнил его стаканчик болотной тиной, запахло то ли рыбой, то ли костром, и он с удивлением нашел, что чай довольно неплох. А еще он нашел, что за плексигласовым окном палатки видна балюстрада над фонтаном, и на этой балюстраде стоят он и она, и эти двое обнимаются, и смотрят вниз, а он стеснительно отстраняется, а она все льнет, льнет к нему, и они смеются, и они любят друг друга, и увидеть бы их лица, и этот чай так обжигает щеки, так горячо становится щекам от этих тоненьких соленых полосочек, тянущихся от глаз к кончикам губ, но нет, к черту, к черту, скорей утереть тыльной стороной мерзнущей ладони.

Дэн ворвался в кафе со всей стремительностью Дэна. Полупальто, капюшон байки, на шее маятничками — два крохотных наушника, из которых стрекотанием кузнечика — электронная «колбаса». Он сразу же бочком, как после быстрого бега, завалился на лавку напротив Анатолия и быстро заглянул под стол. Таких повадок у Дэна никогда не было, и Анатолий, приподняв бровь, уже вытаскивал батарею из телефона.

— Сейчас я себе пивка возьму, — снова вскочил Дэн. — Ты будешь?

Анатолий кивнул на чай, сгруппировавшиеся вокруг выжатого пакетика остатки которого успели уже, кажется, тронуться ледком.

— Чего лютуешь? Епитимья? Ни сантиметра в рот? Эй, может, все–таки по пиву? — Дэн уже садился с избыточно налитым, проливающимся пластиковым бокалом.

Анатолий скривился и, не вполне подумав, выдал комментарий:

— Да ну, брат… Это ведь даже не пиво — «Наливария». Сладкое такое. Я понимаю, что солод здешний, что по–другому у нас нельзя — пивоваров садят, но почему я должен впускать в себя эту «продовольственную безопасность»? И что вы все так на пиво наседаете? Ты еще скажи, что большой поклонник моего таланта…

— Я, Тол, большой поклонник твоего таланта. — Дэн уловил, кажется, какой–то оттенок в интонации Анатолия, на который ему следовало бы обидеться, но не до конца понял, что это за оттенок и почему обижаться. — Иначе бы жопу не подставлял. А что такое?

— Да… Предлагали мне уже пиво это пить, в похожих примерно условиях.

— Ах, да. Ты как сходил–то?

— Нормально. Нормально, Дэн, сходил.

— Тебя этот Иваныч насчет протокола проинструктировал? Читал внимательно, под чем автограф оставил?

— Дэн. Не было никакого протокола.

— Вот сейчас ерунду сказал. — Дэн до такой степени был уверен в своей правоте, что не стал даже слушать ответ Анатолия, а полез отключать плееер, рассчитывая, что тот начнет отвечать, но потом вспомнит, как было на самом деле, и поправится.

— Дэн, я понимаю, что это странно, но протокола не было.

— Чувак, эти дяди без протоколов не работают. У них протокол — основная форма отчетности. Есть протокол допроса, беседы, дознания — был допрос, беседа, дознание. Нет протокола — значит, следак вместо положенной работы на футбол ходил. Так что не пори пургу.

— Дэн, в том–то все и дело, что меня об этом предупреждали. За пивом, кстати. Но не было протокола!