Напротив памятника Вождю Мирового Пролетариата В. И. Ленину, автобус сильно тряхнуло, компостеры жадно щёлкнули стальными челюстями, а несколько несознательных граждан, спросонья вслух вспомнили маму. Зубов вдруг выразительно замолчал, официально насупился, прищурил единственный глаз и стал внимательно вглядываться в сонные лица пассажиров. А между тем, чудо отечественного автостроения, посвистывая рессорами и покачиваясь из стороны в сторону могучими боками, ползло дальше. Было очевидно, что до планового капремонта чудо не дотянет. Миша покрепче ухватился за поручень и оглянулся, ему показалось, что грустный Вождь машет в след автобусу гранитной кепкой.
Разбуженный тряской пенсионер зевнул так, что стало видно отсутствие нижних зубов мудрости, тряхнул головой прогоняя сон и включил транзисторный приёмник: «… Выходит в свет книга Константина Устиновича Черненко „По пути совершенствования развитого Социализма“. В ней утверждается, что в СССР имеется новая общность людей — советский народ, построено новое общество: бесклассовое, без антагонизмов, без пороков капитализма. Социализм — развитой, необходимо его только совершенствовать, чтобы подойти к коммунистической фазе…»
Пенсионер сверкнув стальными клыками опять зевнул и выключил радио.
До Революции главным городским транспортом была конка, затем её сменили трамваи и троллейбусы. Со временем оказалось, что прокладывать трамвайные пути или троллейбусные линии было делом дорогим и хлопотным. Кроме того рельсы и тролли требовали постоянной профилактики и ремонта, а с этим бесконечно возникали «временные трудности». Именно тогда королем советских дорог стал автобус. Вообще-то слово «пассажирский», этому транспортному средству с женственным именем ЛуАЗ подходило так же, как слово «Социалистическая» к Советской Республике Туркмения. Всё, что в автобусе было пассажирского, это хищные компостеры, плотоядно улыбающиеся с обшарпанных стен, да просиженные до поролона сидения вдоль мутных окон. Труженик проспектов и улиц пыхтел на поворотах и скакал по ухабам, печка едва обогревала себя, лампочки не светились, их вовсе не было. Автобус был рассчитан на сто двадцать пассажиров, но в час пик, поступившись классовой гордостью, в него набивалось до двухсот рабочих, колхозников и государственных служащих. Их швыряло по сторонам, подбрасывало на колдобинах и трясло на рытвинах, они с надеждой хватались за свисавшие с потолка поручни. Это парадокс, но граждане пассажиры полюбили ЛуАЗ, прикипели сердцем к его угловатым бокам и за высокие показатели по вместительности, ласково прозвали — Скотовоз.
«Следующая остановка Планетарий» — откуда-то с потолка, пробурчал раздражённый голос. В центре салона растрёпанного вида человек в замусоленной расхристанной телогрейке, громко разговаривал с мальчиком, испуганно вжимающимся в стенку:
— Ты ж уже восьмилетку закончил, а плюс от минуса отличить не можешь… От жеж наследничка бох послал…
Мальчик виновато опустил глаза, автобус вздрогнул на выбоине, в руках отца звякнула авоська с бутылками. Он приоткрыл форточку, в салон влетело несколько снежинок, они судорожно заметались и растаяли в его огненном дыхании.
— Значит так, — мужина насупил брови, — ща бутылки здам и поведу тя в Пролетарий, а то жизнь пройдёт, так ни разу пингвинов и не увидишь…
Между тем гордость автопарка с одышкой выполз на Улицу Воровского, здесь его маршрут пролегал мимо местной тюрьмы, больше известной, как «Академия». Раньше это серое трёхэтажное здание было за за городской чертой, но город рос и теперь зэки проживали в самом престижном районе. На облезлой стене тюрьмы висел авангардный транспарант: «Заключённые! Пятилетку в три годa!» Из зарешеченных окон открывался дивный вид на ресторан «Советская Украина». Над центральным входом в учреждение общественного питания четвёртой наценочной категории, нервно мерцал розовым неоном, знаменитый на весь мир клич: «РЕШЕНИЯ XXVI СЪЕЗДА КПСС В Ж…», несколько последних букв даже не вспыхивали.
Район Химкомбината пользовался дурной славой, поэтому автобус собравшись лошадиными силами пролетел остановку, даже не притормаживая. На фасаде административного здания, мозаикой ядовито-зелёного цвета, были выложены дорогие каждому химику слова: «ШИРЕ ДОРОГУ БОЛЬШОЙ ХИМИИ!» Химкомбинат им. Таблицы Менделеева, снабжал суперфосфатными удобрениями дружеские развивающиеся государства и братские соцлагеря. Над комбинатом не летали птицы, вокруг него не росли кусты и деревья, не росла даже трава, а вот сорняки наоборот, цвели и плодоносили, причём круглый год. Проработав на комбинате несколько лет, трудящиеся начинали обладать удивительным свойством, они светились ночью фиолетовым оттенком. Ярче всех светились директор, его жена и главный бухгалтер комбината, вместе с ними весь отдел кадров, затем научный отдел, начальники цехов и участков, рабочие, грузчики и даже водители. О этом феномене свечения однажды рассказывал в передаче «Невероятное-Очевидное», шепелявый мужик с очень подвижным лицом. Он твёрдо обещал, что если наша химическая промышленность и дальше будет развиваться такими же темпами, то к концу тысячелетия, каждый житель страны будет видеть ночью, как днём; таким образом повысится производительность труда, а экономика станет ещё экономней. Территория вокруг комбината тоже изобиловала странностями. Поговаривали, что вдоль забора там бегают свирепые сторожевые хомячки, а некоторые люди видели, как возле бассейна, в обнимку разгуливали два индийских слона. Кстати именно здесь родилась известная поговорка: «СССР — Родина Слонов». В киоске возле проходной, можно было без всякой записи купить двухтомник «Краткий справочник по домашнему слоноводству».
Читать дальше