Евгений Рубаев: Рыбья кровь

— Ну, так почему так? — долдонил Раф, слегка отупевший от пива. Вдобавок, он испугался количества в Москве «дурдомов».

— Жизнь — она состоит из парадоксов, полностью! Муж бьёт жену — она его любит! Перестанет п…здить, станет ласкать — она пойдёт бл…довать напропалую! Плюс, ещё учти, «закон джунглей» — он существует! Помножь на это осложнение и получишь примерную относительную разгадку: «Как жить!»

Через десяток лет Раф как-то пребывал на переговорах в одном частном офисе, владелец которого занимался перепродажей чужой товарной нефти. Для пущей важности хозяин кабинета украсил стену огромной картой «Полезные ископаемые Северо-Западного Региона России», свежей, выпущенной год назад. Раф заинтересованно рассматривал закрашенные буро-зелёной краской поля болот тундры «Мутный Материк». Ориентируясь по речкам, озёрам и сопредельным площадям, он нашёл точно то место, где стояла ЕГО буровая. На этом месте красовалась крупная клякса чёрного цвета, обозначающее крупное месторождение нефти. Оно названо было именем умершего за рабочим столом начальника его экспедиции.

Ничего не шевельнулось в душе Рафа. Это была прошлая, бывшая жизнь. Досадного разочарования в душе также не было. Напротив, Раф был удовлетворён, а потому спокоен. Ведь цель, поставленная им в юности, была достигнута и задача выполнена! А чьим именем было названо месторождение нефти — дело двадцатое! Всё одно: это было в копилку его Родины, России. Если рассмотреть с материальной точки зрения — с названия дивидендов не выдрочишь, это же не название песни?! Если даже абстрагироваться и представить, что он сумел приватизировать это месторождение, то в одно мгновение с него прибыль не получишь. Один лишь нефтепровод будет стоить один лимон зелени за один километр. Хорошо тем, кто приватизировал обустроенные советские месторождения, все остальное — один «головняк»! Налоги, роялти, поборы с новичка будут сдирать, как и с владельцев советских месторождений…

После таких рассуждений у Рафа осталась лишь гордость за себя! Он смог доказать свои заявки и он был горд за себя! А это — самое главное в жизни, быть перед собой самим — гордым, не стыдящимся за своё прошлое.

Вечером этого же дня Раф сидел дома. Компанию его разделял лишь друг Корней. Они к этому времени уже снимали вполне приличную двухкомнатную квартиру. Попытка сэкономить и снимать однушку у них провалилась, по причине неуёмного нрава Рафа по части женского пола. На все попытки Корнея, который страдал от этого, из-за частых просьб соседа «предоставить хату для факингтайма», чтобы Раф умерил свой пыл, последний отвечал:

— Я в поиске. Вот найду ту, единственную — и прекращу опыты. Физики нас учат, что чистота опыта зависит от количества опытов!

Корней понимал, что если его друг-сосед найдет «ту, единственную», ему, Корнею, придется еще хуже. Одно его спасало, он был уверен, что Раф свою единственную во второй раз уже не найдет никогда.

Корней по части женщин был не силен, таких в северных краях зовут «конь». Другими словами, все подружки, которые приходили в паре с очередной пассией Рафа, так и не могли сподобить Корнея на сексуальные подвиги, даже в однократном акте. Не то, чтобы он смущался своего физического недостатка — отсутствия ушных раковин, которые он самолично отрезал себе в абстинентном порыве. Раковины ушные ему давно «космические», как он называл косметологов, хирурги пришили, что явилось очередным происшествием в жизни товарищей. Хирург, которого нашел Корней по «сарафанному радио», пришлёпал ему ушные раковины между двумя имплантациями силиконовых прелестей дамочкам. Вырезал он заготовки этих, как он профессионально лихо называл «пельменей», из заготовок, которые отхватил у своей жертвы от лишнего мяса ягодиц, отчего Корней потом ревел белугой, путая мести слова в предложениях:

— Уши — к ж…пе, ж…пу — к ушам!..

Дело в том, что произведения косметолога получились неказистыми — напоминали ушки плюшевого мишки, да и то, если бы тот был необыкновенного цвета. Цвет ушей получился желто-морковный. Такой цвет бывает у трупов, за подготовку которого к похоронам хорошо заплатили. Отчего Корней орал:

— Уши цвета «в последний путь»!..

На все предъявы доктору, основные тезисы которых были типа «убью, зарежу», тот отвечал, что у него одна крыша в Солнцево, а другая — на Петровке! По крыше на каждое ухо, нагло шутил он. Причем от переделки своей работы он не отказывался и резонно обставлял свои заявки: