Давид Лившиц - Забыть и вспомнить

С метлой, ещё не скоро классик,
чужой среди чужих в стране,
стоит, – клонясь – ничем не красен,
пока не к стенке, а к стене.
Что может, собственно, Платонов? –
Мести-грести придворный двор
и, ниц склоняясь у газонов,
не видеть избранных – в упор.

Ласковый голос и тихий у дочки,
Песню поёт и глядит на отроги:
«На речке, на речке, на том бережочке
Мыла Марусенька белые ноги».
Над домами небес антресолью
Пролетел, догорая, болид…
Покрывается память мозолью
И теперь только в песне болит.

Кто на Волге, кто на Буге
Находил себе постой…
Циолковский жил в Калуге,
Возле Тулы - Лев Толстой.
Пусть, конечно, не в пещере,
Но, опять же, не в Москве,
Паустовский жил в Мещере,
При зелёной мураве.
Отыскав Пегасу стойло
Вдалеке от столбовой,
В Пярну жил Давид Самойлов,
Знаменитый тёзка мой.
В деревушке, - дай Бог имя! –
Жил писатель Казаков,
Трезв рассказами своими,
Хоть и пил не молоко.
И все эти веси-дали
На окраинах зарниц
Всем великим не мешали
Обходиться без столиц.
И различные миряне
Ото всех земных сторон
Ясно, к Ясной шли Поляне
И к другим Пенатам, - в плане:
Раз отшельник, то канон
Требует отдать поклон.
А ко мне не рвутся шефы,
Где же их традиция?
Ведь и я - живу в Беэр-Шеве,
Тоже ведь провинция!
Впрочем, правда, чо им чалиться?
Сходство эти и кончается.

Выбирать – не в цель палить с бедра.
И не раздавить втроём пол-литра…
Зла, густа, вязка эт сетера
Жизни заскорузлая палитра.
Вождь давно не думает за нас,
И когда приходит час недужный,
Или лёгкий час, - слуга послушный,
Нас к барьеру требует компас.
Каждый выбирает по себе
Встречи, собутыльников, застолье,
Трубку мира, или мир дреколья
Каждый выбирает по судьбе.
Плыть к материку, грести ли к рифу;
Тему, содержание и рифму,
Как и лаз в житейской городьбе, -
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе
Шлёпанцы, диван или пижаму.
Шлюху, недотрогу или даму, -
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе
Паруса, команду, капитана,
Дольник, биографию, каблана –
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе:
Влезть ли в склоку или двинуть мимо,
Быть холёным или быть ранимым, -
Каждый выбирает по себе.
Спутника, попутчика и друга,
Свист Норд-оста, иль жаровню Юга,
Угол или квадратуру круга, -
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе
То, во что он взгляд свой упирает,
И игру, в которую играет,
Каждый выбирает по себе.
День наш то, как гул в печной трубе,
То – губной гармошкой на губе…
Каждый выбирает по себе
Для любви лежак, черпак к обеду,
День недели – вторник или среду,
Каждый выбирает по себе.

Мотив любви!…Прилип к устам он…
Никак его не отлеплю…
Мурлычу: Юра Арустамов!
Люблю тебя, и это «лю»
Я уважением дуплю.
Люблю стихов твоих орнамент,
Твой профиль а-ля Билибонс,
И твой кавказский темперамент,
И твой израильский прононс.
Природа всем тебя ссудила:
Ты гармоничен, как романс.
Тебе стихов подвластна сила,
И контрданс, и преферанс.
Люблю твой стих с его тоскою,
Где он то дерзостен, то строг,
В нём всё прочтёшь, что за строкою,
А кое-что и между строк.
Среди людей щукообразных
Высок души твой кредит!
Так много в жизни громогласных,
Так молчаливых дефицит!
Но как случилось, Арустамов,
Что твой не зрел я парус тама?
Скажу и завтра, и теперя,
Что миг, где жил ты без меня,
«Я ощущаю, как потерю,
Из жизни выпавшего дня».
(Я слямзил две строки крутых
Не для тебя, а для других,
Поскольку некие другие
Возможно, слышат их впервые).
Дай, обниму тебя с размаху
Во весь обхват пегасьих крыл!…
Жаль, что сподобившись монаху,
Ты жизнь свою уединил
В непредсказуемом пространстве
Не вычисляемых квартир
В убранстве, как в протуберанстве,
Из рифм, лелея личный мир.
Где ты блуждал, с кем выпивал?
С кем свои песни распевал?
С кем поднимался ты в дреколье?
Кто разделял с тобой застолье?
Подобно сказочному духу
Ты был закрыт для наших рыл…
Так выпьем, Юра, за Илюху,
Который нам тебя открыл!…