Анатолий Тоболяк - Во все тяжкие…

— Погоди… — Я был слегка ошеломлен. — А Миленина однокомнатная?

— Продана!

— Ну и темпы у тебя! — искренне подивился я.

— Потому что жизнь нам дадена один раз, — выдал сентенцию К. П. — А ты поди думал, что их две?

— Я поди думал, что смерть нам тоже дадена одна.

— Вот-вот. Иногда соображаешь.

— Милена поди визжит от счастья? — предположил я, натягивая трусы.

— Конечно, она рада. Но она не визжит, писака. Подбирай слова. Она воркует.

— А ты ей подворковываешь?

— Я веду себя как мужчина. У нас, Анатоль, полное духовное согласие. Полное.

— А сексуальное, прости?

— Полнейшее!

— Ну, тогда я, пожалуй, помогу вам. Не могу отказать. Такая дружная пара! Перенесу какую-нибудь сковородку или подушку, это мне по силам.

А что оставалось делать? Он полонил меня, установил какой-то рабский режим моей жизни. Я вспомнил, что давно не посещал издательство, забыл дорогу в писательскую организацию — вообще сто пятьдесят тысяч жителей Тойохаро и среди них десятка два моих знакомых и приятелей как бы перестали существовать, вымерли, и в пустом городе хозяйничал, как Бог и царь, господин Автономов плюс его недоброе семейство со своими бесконечными житейскими проблемами. ТОЧКА. АБЗАЦ.

…который надо начинать с носки-таски Милениного домашнего добришка. Его оказалось на удивление много. Во всяком случае, по насыщенности домашним скарбом ее однокомнатная на несколько порядков опережала мою. (А вскоре еще предстояло перевозить книги с бывшей дачи Автономова.)

Внизу нам помогал водила рыбводовского «ЗИЛа». И это было очень кстати, потому что Автономов сразу исключил свою любимую Милену из числа грузчиков.

— Не смей! — приказывал он, едва она пыталась поднять что-нибудь существенное. — Брось!

— Да я же сильная, Костя, — смеялась разгоряченная Милсна.

— А я говорю — не смей! — трясся он над ней, как над беременной. — Твое дело контролировать процесс. Подхватывай, Анатоль!

— Ты думаешь, что я Жаботинский или Власов? — кряхтел я.

— Не срамись перед дамой. Двигаем! — командовал он, и следовал очередной спуск с пятого этажа с каким-нибудь допотопным тяжеленным комодом. Ну, вот эту-то этажерку я могу вынести сама, Костя? Она легонькая, — упрашивала Милена.

— Не смей! Это не женское дело. Анатоль, бери, тащи!

— Может, подсобишь?

— Не срамись перед дамой.

Мысленно матеря его, я в очередной раз спускался вниз.

В один из заходов Автономов появился из подъезда, прижимая к животу и груди огромную кадушку с раскидистым фикусом. Тяжесть, видимо, была непомерная. Он страшно скалил зубы. Вдвоем мы с трудом вскинули многопудовый фикус на машину.

— Старичок, уймись, — посоветовал я.

Автономов тяжело дышал, но глаза его победно блестели.

— Плохо ты меня знаешь, Анатоль. Я в работе зверь! Я зверь в работе!

— Не спорю, зверюга. Но на кой, скажи, ты будешь нужен Милене с огромной грыжей?

— Ха-ха-ха! Исключено. Пошли!

— Перекур, — категорически объявил я. Надо же было как-то противостоять его энтузиазму и деспотизму.

А Милена… что ж, она была объяснимо возбуждена и взволнована переездом. Опять она небуднично похорошела. Она вошла в роль хозяйки-командирши, особенно когда стала заполняться вещами двухкомнатная квартира, новое жилище.

— Вот это вот сюда ставьте, мальчики… а это вот сюда. Ох, пустовато у нас будет, Костя!

— Ничего, — отвечал силач Костя, — подкупим мебелишки. Дай срок. — И Милена от избытка чувств смачно поцеловала его в губы. ОГО!

Так мы мудохались, прошу прощения, не одни час. Когда все было перетаскано снизу вверх, я высказал желание пойти домой. Автономов мгновенно рассвирепел: КАК? Я СБЕГАЮ? Я не хочу отметить новоселье? Символически, символически! Настоящее новоселье с гостями будет позже, когда они основательно обустроятся, а сейчас необходимо распить символическую бутылочку, освятить, так сказать, жилье. Это закон, это традиция. Нелюдь я, что ли, что пренебрегаю традициями? Я обязан провозгласить тост, пожелать им благополучия и счастья в новой квартире.

— НИКУДА НЕ ПОЙДЕШЬ. ЗАКРЫВАЮ ДВЕРЬ НА КЛЮЧ. ПРАВИЛЬНО, МИЛЕНА?

— Ну конечно, вы должны посидеть с нами, — проворковала она и — Господи Боже, что творится! — прильнула головой к плечу Автономова.

— Тогда я приглашу свою Наталью, — сказал я и тут же пожалел об этом, ибо непроизвольная гримаска мелькнула на крупном лице Милены. — Впрочем, это ведь недолго? — нахмурился я.

— Недолго, недолго, — успокоил меня Автономов, сразу по-хорошему возбуждаясь. — Сосиски, консервы, питье я припас. Действуй, Милочка!