Артур Филлипс - Прага

— Кто были эти все? — спрашивает Ники, берет его руку и кладет себе на макушку.

— Понятия не имею.

Его возбуждает щекотное шуршание ее щетины по скользящей ладони.

— Думаю, мы еще где-нибудь пересечемся. — Ники встает, наклоняется и его целует. Они касаются друг друга носами, и Ники делает большие глаза, мягко передразнивая его удивление. — Но отправляться вместе домой, познакомившись в клубе, — это, по-моему, чересчур, — говорит она с улыбкой триумфатора и тоже исчезает.

— Карой, если ваш план хорош и ваши умения таковы, как вы утверждаете, вы сделаете, что вы предлагаете, за месяц, и тогда условия подойдут. Справедливо?

Более чем справедливо. В среду утром, пожимая Чарлзу руку, Имре дает ему тридцать дней, чтобы найти финансирование на возрождение «Хорват Киадо». Чарлз задается вопросом, какие еще венчурные фирмы получили такое же эксклюзивное предложение.

Имре не выпускает Чарлзову руку много дольше, чем это естественно, и пристально смотрит ему в глаза:

— Я хочу не только банк. Я хочу будущее.

— Я прекрасно понимаю. Потому я это и делаю.

Соглашение было простое. Чарлз, испросивший и быстро получивший в фирме отпуск за свой счет, чтобы найти деньги на расширение, обновление и репатриацию издательства «Хорват», располагает августом на завершение первого этапа. При полной поддержке своей компании (у которой, объяснил Чарлз, связаны руки записанными в уставе территориальными ограничениями, но которая с нетерпением ждет Чарлзова успеха) Габор снесется с группой западных инвесторов и обеспечит их обязательства по финансированию. Условия этих соглашений — полностью его дело. Миноритарные инвесторы заключат с Габором индивидуальные договоры, так что деньги, которые он принесет Хорвату, будут представлять, по сути, одного человека (Чарлза), освобождая Имре от переговоров с группой. Значит, Чарлз будет представлять консорциум, который в Чарлзовом лице получит 49 процентов акций новой компании, составленной из новых Чарлзовых капиталов, венской «Хорват Ферлаг» и символически недостаточных (или недостаточно символических) ваучеров, оплаченных венгерским правительством в возмещение отнятой в 1949 году первоначальной типографии «Хорват Киадо». Имре сохранит 51 процент от новой компании, чьей первой сделкой будет предложение цены за хвост «Киадо» венгерскому государству, по сути — выплата выкупа за освобождение и возвращение прошлого Имре. (На самом деле все еще проще. Чарлз, ни словом не упоминавший фирме о Хорвате, с тех пор как она блестяще отбросила лучшее предложение, которое ей светило в этом году, не возьмет отпуска за свой счет и не станет откалывать таких номеров — выбросить кабинет, жалованье, визитные карточки, — пока сам не заключит с Имре жизнеспособную сделку.)

Неловкое молчание вторгается в номер. Раскрошенные и загустевающие остатки легкого завтрака, разбросанные по черному лакированному подносу у открытой балконной двери, привлекают уличный шум с площади Сентаромшаг и с ним каких-то мелких скачущих клещей. На роскошном зеркальном дубовом распиле прикроватного столика лежит вверх обложкой открытая последняя головоломка про Майка Стила — «Намылить, сполоснуть, убить, повторить», — образуя маленькую защитную кровлю над очками для чтения в роговой оправе. Открытая дверь шкафа выставляет напоказ дюжину дорогих костюмов, время от времени дрожащих и покачивающихся на сквозняке. Чарлз молча собирает записи и наброски бизнес-плана. Когда мужчины еще раз безмолвно жмут руки на пороге номера, приходит девушка из чистки забрать в стирку белье в сумке с клеймом «Хилтона», а из комнаты по другую сторону холла появляется мисс Тольди, чтобы подготовить мистера Хорвата к остальным сегодняшним встречам. Она сухо кивает Габору и с удовольствием захлопывает дверь одновременно за Чарлзом и девушкой из прачечной.

Через несколько часов Джон Прайс сидит в своем углу в редакции «БудапешТелеграф» почти в одиночестве. Карен Уайтли взяла четырехдневный отпуск развлекать приехавших в гости родителей, еще двое сотрудников только что уволились — один возвращается домой, другой принимает катапультирующее, посрамляющее гравитацию предложение стать вторым человеком в свежевылупившемся будапештском бюро международного информационного издания.

Уставившись на курсор, Джон раздумывает о двух покоривших его личностях, пытаясь отделить серьезность Имре от серьезности Эмили.||||