Эли Фрей - Город за изгородью

До меня доносились лишь расплывчатые фразы, и, кажется, Архип успокаивал Брыка, говорил ему, что на сегодня хватит.

Некоторое время я лежал в полубессознательном состоянии и вроде бы даже отключился. Когда я открыл глаза, то понял, что все ушли.

Меня тряс за плечо Игорек. Я попытался разлепить глаза.

Лицо Игорька было будто в белой пелене. Ему не очень досталось, синяков не было, я заметил только тонкую струйку крови, идущей из носа. Они отыгрались только на мне, и слава богу. Вот бы все время били только меня, а остальных не трогали.

Я посмотрел по сторонам. Неподалеку сидел Ваня. И, судя по его виду, ему тоже досталось неплохо. Но Ваня, по крайней мере, сумел встать, а я этого сделать не мог.

– Эй, ты как? – тревожно спросил Игорек.

Мне дико хотелось по-маленькому. Но мне казалось, что если я пошевелюсь, то не выдержу и надую в штаны. Я сплюнул. Густая слюна с кровью и грязью. Я полежал еще немного, потихоньку приходя в себя. Игорек с Ваней помогли мне подняться. Неподалеку валялись наши куртки; пока я был в отключке, Игорек успел за ними сбегать.

Архиповцы написали что-то краской из баллончика на наших куртках. Я перевернул свою. Огромными красными буквами во всю спину было написано:

ПРЕДАТЕЛЬ СУКА-БОБЕР

Игорек лыбился во весь рот. Этот малец не переставал меня удивлять – он никогда не теряет чувства юмора!

– Смотри, че у меня!

Он с гордостью показал свою куртку:

БАРАШЕК, ТУПАЯ БЛЕЮЩАЯ ОВЦА и ССЫКАРЬ

Мои губы растянулись в кривой улыбке.

– Ну, Ванек, а у тебя там что?

Ваня показал нам свою куртку.

ВИННИ-ПУХ, СИСЬКИ ПЯТЫЙ РАЗМЕР

Мы засмеялись.

Огромный Ваня имел, как он любил говорить, уж очень широкую кость… Смеяться было больно, все тело все еще ныло. Мы не спеша двинулись в сторону реки, чтобы отмыться хоть как-то. Мы шли по узкой тропинке, обнявшись по-братски.

Я возвращаюсь в реальность, смотрю в сторону реки. Вместо строящихся высотных домов я отчетливо вижу два разрушенных барака и узкую тропинку между ними. И как три несчастных изгоя с трудом плетутся к реке.

Голова кружится, подкашиваются ноги. От страха дрожат пальцы. Все кончилось много лет назад, чего же я боюсь?

– Ты не играешь! Ты пропустил мяч! – возмущенно кричит Кит, бьет клюшкой по асфальту, пытаясь привлечь мое внимание. Я завидую ему. Он ничего не помнит, не помнит, каким был чудовищем. У него теперь есть вторая жизнь, а я должен жить со своим кошмарным прошлым, которое плетется за мной хвостом.

– Прости, я отвлекся, давай еще раз. – Я посылаю Киту мяч.

– Чего ты там увидел? Ты такой напуганный, как будто там привидение!

Я смотрю в сторону новостроек. Старая тропинка заставлена строительной техникой, там больше никто не ходит. Дома закрывают выход к реке, отсюда ее не видно.

– Мне показалось, что я видел лису, вон там!

– Ух ты! Я тоже хочу ее увидеть!

Но сколько Кит ни всматривается, лису так и не видит и, разочарованный, возвращается к игре.

Во дворе в новых Лоскутках все жалеют Кита. Называют его инвалидом… Мы оскорбляемся – никакой он не инвалид. Он наш ребенок! Наш малыш.

Теперь, когда я вернулся в Чертогу, провожу с ним больше времени.

Я гуляю с Китом по парку, держу его за руку. Мы вместе охотимся на бабочек. В этот момент я вспоминаю глухие звуки ударов тупыми тяжелыми ботинками.

Мы устраиваем пикник на природе, я достаю из корзинки пирожки. Кормлю Кита, вытираю ему рот платочком. Ему щекотно, он задорно смеется. В этот момент я вспоминаю наши побеги. Когда Брык бежал за мной, дыша в затылок, а я трясся от страха и слышал над ухом клацанье зубов.

Мы играем в кукольный театр, делаем кукол из старых носков. И я вспоминаю, как однажды зимой Брык бросил меня в прорубь.

Я вижу, что он привязался ко мне сильнее, чем к Архипу. Хотя до операции он ненавидел меня… А Архип был его лучшим другом. Как странно…

Теперь все наоборот. Архипа он побаивается, часто пускается в рев, если Архип говорит слишком громко или строго. И бежит ко мне.

Утыкается лицом в мое плечо. Просит защиты… И чтобы его пожалели.

И я жалею, глажу его по спине и говорю успокаивающие слова. Вспоминаю, как Брык бросил меня на навозную кучу и втоптал в дерьмо мои новые учебники.

Мы учим цвета, лепим из пластилина, рисуем, строим крепость из старых одеял и стульев, читаем книги и изучаем английский язык.

Так странно… Насколько сильно я ненавидел старого Кита, настолько же сильно люблю нового.

Новый Кит – просто мягкий кусочек добра и тепла.