Эли Фрей - Город за изгородью

– Тебе смешно? Ах, тебе смешно? – Она вот-вот взорвется. Я прижимаю палец к ее губам.

– Я дурак, дурак. Прости меня. Прости, Пряничная девочка. Просто… Я хотел бы, чтобы ты была счастлива. Ты значишь для меня все. Ты – как солнце. Дала мне свет. И тепло. До тебя я не видел этого. Ты сделала для меня очень много, а я… Я ничего не дал тебе в ответ. Я не могу подарить тебе счастье. Не могу дать тебе по сути ничего. Я бедный, как церковная мышь. Живу в доме со стенами из глины и соломы. А еще и больной на голову. Злобный, кусачий, блохастый пес.

Она улыбается. И от этой улыбки вокруг вдруг резко теплеет.

– Если ты – блохастый пес, значит, мое счастье – делить с тобой твою конуру. Будем вместе глодать кость. Я останусь с тобой. Я никуда не уеду. Не прогонишь.

Мы сидим, обнявшись, впитывая тепло друг друга. Про себя я отсчитываю секунды – когда считаешь время по секундам, оно проходит медленнее. Этого я и хочу – замедлить время. Хочу провести так всю жизнь. В объятиях с Ханной. Она удивительная. Я вижу в ней проблеск к той, другой жизни, которую я никогда не знал. Она как зеркало, через которое я вижу другой мир.

– И сколько у нас времени? – спрашивает Архип, слишком сильно ударяя по груше – цепь противно лязгает и скрипит.

Архип только пришел со смены, и мы ушли на балкон. Я не принимаю участия в нашей ежедневной тренировке – давление низкое, кружится голова. Не понимаю, как у Архипа хватает еще сил на тренировку после тяжелой работы!

Архип притащил мне большой стул, и я развалился в нем, как в кресле. Смотрю с балкона, как по двору носится детвора, и пью молоко с сахаром.

Здесь, на балконе, я наконец-то понял, на что я злюсь больше всего.

Все проблемы я привык решать в драках.

В борьбе я не привык сдаваться, я не пасовал даже перед противниками, которые намного выше и крупнее меня, а тут… Неужели я струхну перед какой-то штукой в голове в диаметре не превышающей пяти миллиметров?! Ох, если бы эта болезнь была человеком… Я бы раздробил ему велосипедной цепью коленные чашечки. Сгрыз бы уши и вырвал бы почки. Но, к сожалению, эта маленькая гадина сидит в моем мозгу – и я не смогу вызвать ее на бой. Она сидит во мне, и я не могу победить ее привычным мне способом. И именно это меня невыносимо злит.

– Я не знаю, сколько у нас времени… – отвечаю я.

– Ну, когда эта штука вырастет настолько, чтобы можно было провести операцию? Месяц? Полгода? Год, два?

Архип раздает удары и прыгает на месте, изредка отступая на несколько шагов по кольцу вокруг груши.

– Не знаю, но не думаю, что через месяц. Думаю, что год… Или два.

– Отлично! Значит, есть время. Потуже затянем пояса, начнем копить.

Я стискиваю стакан почти до хруста стекла.

– Я не хочу этого. Не хочу, чтобы вы из-за меня угробили свои жизни, Архип. Все чаще думаю о том, что всем было бы лучше, если…

Он подходит и сурово смотрит на меня. Не дает закончить фразу.

– Я не узнаю тебя, дружище. Где мой старый друг? Который любил жизнь до кончиков пальцев? Что-то это за унылое говно передо мной? Верни мне моего друга, иначе я сейчас тебя побью!

Он дает мне щелбан по уху – не больно, но обидно.

– Эй! – Я вскакиваю с места, хочу толкнуть Архипа, но он отбегает в сторону.

– Хе, давай, нападай! Что, не можешь? Силенок мало?

Он снова подбегает ко мне и дает щелбан в лоб.

Я рычу и бросаюсь на него, впечатываю в стену.

– Вот так! – радостно кричу я.

– Это еще не победа! – Он ловко уворачивается и вдруг оказывается сзади – дает мне пинок и отбегает в сторону, прячется за грушу.

С низким давлением я не могу так же быстро реагировать – чувствую себя медлительной черепахой.

– Я не сдамся! – кричу я и снова иду на таран, и мы сцепляемся в клубок и валимся на пол.

Поза дико неудобная, Архип будто рвет меня на части, но я оказался сверху и не собираюсь отступать!

– А-а-а, Архип, ты мне сейчас сухожилия вырвешь нахрен!

– Кит, не тычь мне потниками в рожу!

– Сейчас подохну! Ты мне грудину проломил, у меня как будто кость в легких торчит!

– Не сдавайся, малыш! Не смей сдаваться! – кричит Архип из нашего клубка то ли со слезами, то ли с радостью.

Мы кричим, ругаемся, катаемся кубарем по балкону, сшибая все на своем пути: стул, стаканы с молоком… Потом, расцепив клубок, гоняемся друг за другом по балкону, раздавая пинки и щелбаны, – в этой игре я явно проигрываю…

– Не всем суждено быть бойцами, малыш! Некоторые уже родились для того, чтобы вскоре сдохнуть! Помнишь это правило? Кто ты, Брык? Кто же ты? Боец или нет? Или ты рожден, чтобы сдохнуть?