Персиваль Эверетт: Американская пустыня

Тед обернулся к Джеральду:

– Кто-нибудь из сектантов поблизости есть?

– Они все «на передовой». Здесь на часах стою я.

Тед быстро подошел к двери и обнаружил, что она заперта на кодовый замок.

– Ты код знаешь? – спросил он у Джеральда.

– Мы всегда носили детям еду парами. Одни из нас знают первую цифру, другие знают последнюю. Вторую цифру знают все. Я знаю первые две.

– Что-то сложновато получается.

– На самом деле нет.

Джеральд посветил на кодовый замок фонариком.

– Шесть и еще раз шесть, – сказал он и набрал две цифры.

– Попробуй шесть, – предложил Тед.

Джеральд набрал третью цифру – и замок щелкнул.

Джеральд потрясенно глядел на Теда.

– Повезло угадать, – пожал плечами Тед. Он широко распахнул массивную дверь и, забрав у Джеральда фонарик, посветил в глубину, скользнув лучом по потолку и задней стене.

Луч высветил три детских лица. Грязные, большеглазые, трепещущие. Тед направил фонарик на других – дети всхлипывали и плакали. Свалявшиеся волосы, губы потрескавшиеся, запекшиеся, в крови, во взглядах – ожидание и страх. Одни отпрянули от света, ища прибежища в темноте, другие потянулись вперед, жмурясь с непривычки, отворачиваясь от слепящего луча – и от Теда. Самым старшим было около двенадцати, младшим – около пяти.

– Сколько их тут? – спросил Тед.

– Двадцать семь, – отвечал Джеральд.

– А я думал, больше.

– Большой Папа соврал.

– Соврал?

– Он верует в Христа-Обманщика, – сказал Джеральд. И, словно на автопилоте, продекламировал: – «И сказал Господь Моисею: сделай себе медного змея и выставь его на знамя, и если ужалит змей какого-нибудь человека, ужаленный, взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив». Числа, книга двадцать первая, стих свосьмого по девятый.

Тед вновь обвел лучом бункер. В помещении стояла вонь от испражнений, было мокро и душно. Он легко представлял себе эти лица на досках объявлений в зонах отдыха, на молочных пакетах, в одиннадцатичасовых новостях. Все они сделались похожи друг на друга – отчаявшиеся, потерянные, смущенные, поблекшие, словно бы умалившиеся. Кое-кто заплакал – сначала тихонько, затем громче.

– Я пришел забрать вас домой, – сказал Тед.

Даже старшие из детей – и те словно разучились говорить.

– Пойдем. – Тед протянул руку одной из девочек, ласково ей улыбнулся, кивнул. – Я тебя не обижу, – тихо заверил он. – Я отведу тебя к маме.

Девочка потянулась к нему. Тед почувствовал прикосновение холодных, мягких, хрупких пальчиков – и подумал о собственной дочери, о том, как он ее напугал, и сам чуть не расплакался, вспоминая, как дочь убегала от него через дворик. Тед сжал детскую ручонку и осторожно подергал, помогая девочке встать на ноги. Он привлек девочку к себе, почувствовал, как та растаяла, разрыдалась, уткнувшись ему в грудь, и понял, что правильно поступил, вернувшись назад. Прочие дети, видя, что девочка словно обрела уверенность в объятиях Теда, тоже подошли к нему, прижались, принялись обнимать за ноги, за руки, нащупывая кожу, желая услышать, как тот «по-взрослому» их утешит.

– Ну, ну, – говорил он. – Все хорошо, все уже хорошо. Мы едем домой, малыши. Я отвезу вас домой.

При виде того, как дети жадно вдыхают свежий живительный воздух, взбодрился и Тед. Ему приходилось удерживать детей у двери, чтобы те не разбрелись, не угодили в смертоносный свет. Он велел Джеральду бегом пересечь последние освещенные двадцать ярдов территории и ждать в темноте. А потом стал посылать детей – парами, один постарше, другой помладше. Самые маленькие все еще плакали, но уже не так громко. Все до единого, выходя, обнимали Теда, и тот, ласково подтолкнув малышей в спинки, отправлял их к Джеральду. Сам он побежал вслед за последней парой: из темноты зорко посверкивали глазенки тех, кто уже добрался до противоположной стороны. Но вот Тед услышал, как топочут в пыли тяжелые ботинки, услышал тяжелое дыхание и перешептывания, затем, на полпути через двор, свет упал на девочку с мальчиком впереди него. Тед стремительно развернулся – и луч ударил ему в лицо.

– Дьявол вернулся! – прогудел Большой Папа. – Узрите зловредного дьявола! – Выводок адептов с фонариками нервно переминался за его спиной.

– Бегите! – велел Тед детям, застигнутыми вместе с ним посреди двора. Однако те застыли, словно парализованные, и беспомощно льнули к нему – как паства к своему проповеднику.