Алекс Тарн - Гиршуни

Куда теперь? Ночь в моей голове тянула назад, в темноту, в томительные глубины радости и отчаяния; неужели опять придется отвлекаться на поиски дороги, на выбор желобка, на малозначащие решения о поворотах и путевых развязках? Ненавижу… Настоящий полет не знает желобков; у летящей птицы есть цель, но нет дороги.

В сумочке у меня лежала бумажка с адресами манхеттенских милонг. Я включила навигатор, ввела название улицы и номер дома; секунду подумав, прибор вывел на экран карту, и приятный женский голос настоятельно порекомендовал развернуться и следовать одну и восемь десятых мили в указанном направлении. Теперь машина снова была в надежных руках — не автомобильного потока, так навигатора, а я — я вернулась к себе, в ночь, текущую слюной и слезами.

Милонга находилась где-то между Виллидж и Сохо. Я никогда не танцевала там прежде и выбрала ее именно по этой причине: не хотелось идти в большие, известные места, где каждый клочок пола истоптан клиентами со всего мира, как проститутка в портовом борделе. Навигатор привел меня к самому входу, освещенному затейливой светящейся вывеской с парой, исполняющей барриду, но стоянки, как всегда, не оказалось, так что пришлось отключить протестующий женский голос и немного покружить по окрестным улицам, а потом возвращаться пешком. Конечно, я заблудилась и уже искала, кого бы спросить, хотя спрашивать в столь поздний час даже в Сохо особенно некого, пока наконец, выйдя в очередной раз на какой-то очередной угол, не увидела справа от себя искомую вывеску с барридой.

Улица была темна и совершенно пуста, ни одной живой души, кроме меня и ночи. Даже окна не светились по причине отсутствия таковых. Собственно говоря, само название «улица» не слишком подходило этому узкому, загроможденному мусорными баками проходу между сплошными кирпичными противопожарными стенами. Люминисцентная баррида представляла собой единственный здешний источник света, но и она, словно почувствовав мое приближение, вдруг начала мигать, угрожая оставить проулок в полнейшей темноте.

Пройдя между баками, я добралась до входа, безуспешно поискала звонок, постучала и, не дождавшись ответа, налегла на глухую дверь. Против всех ожиданий, та поддалась. Я вошла в темное помещение и зашарила по стене в поисках выключателя. Ненавижу, когда обстоятельства пытаются разрушить мои планы. Выключателя не было. Вот гады! Я прислонилась спиной к стене и принялась сильно стучать по ней каблуком. Звуки ударов возвращались ко мне гулким эхом. Постучав с минуту, я передохнула и забарабанила снова.

Вдруг в темноте мелькнул свет, послышались шаги. Помещение оказалось длинным коридором: кто-то шел ко мне издали, слепя фонариком. «Сейчас стукнут по башке, а потом изнасилуют, забьют до смерти, четвертуют, глаза выколют, печень съедят сырой, задницу с головой сварят на студень, а прочую расчлененку вынесут раздельно в те самые баки, — весело подумала я. — Вот будет облегчение сердцу и душе без всего этого добра…»

— Эй! Что вы стучите? — голос был мужской, недовольный.

— Говорят, здесь милонга, — ответила я, щурясь от фонаря.

Мужчина подошел вплотную. Вблизи он совсем не походил на маньяка-каннибала, но разве когда-нибудь маньяк-каннибал походит на самого себя?

— Вы храбрая женщина, мисс, — сказал он. — Прийти сюда, одной, в такое место… редкий случай.

— Потанцевать захотелось, — безмятежно объяснила я.

— Редкий случай, — повторил потенциальный маньяк. Казалось, он размышлял, не заспиртовать ли меня целиком ввиду особой раритетности. — Как вы нас нашли?

— Интернет. Блоги. Кто-то упомянул.

— Кто?

— Не помню. Какая разница?

Он согласно кивнул.

— Действительно никакой. Пойдемте…

Мы двинулись по коридору, затем по лестнице вниз.

— А что так темно? — поинтересовалась я. — Кончилась смола для факелов? Или краснокожие гуроны перехватили пирогу с тюленьим жиром?

— Это специально, — серьезно отвечал мужчина. — Свои приносят с собой фонарики. А чужих нам не надо.

— Теперь вам придется меня убить, — сказала я. — Ведь я чужая и своею становиться не собираюсь. Четвертовать, съесть печень, расчленить…

Он резко остановился и осветил фонарем мою приветливую улыбку.

— Вы и в самом деле редкий случай, мисс. Мы обязательно взвесим ваше предложение.

«Опять декорация, — подумала я. — Для маньяка дяденька звучит чересчур театрально. Но ладно, если уж приперлась…»

Коридор повернул, мужчина открыл дверь, и я зажмурилась от хлынувшей оттуда лавины света и музыки. Милонга! Здесь действительно была милонга, свет моей ночи, музыка моей души! О, танго, обнаженный нерв одиночества!