Дэвид Лодж - Терапия

Черт, черт, черт… Прости, просто мысли вслух. Это был Лу Ренвик из «Глобал артист». Наша звезда подпишет контракт, только если фильм снимать будет его приятель, а последняя картина его приятеля - настоящее дерьмо. Это такие ослы. Да ладно, мне надо там удержаться. У меня в этом фильме свой интерес… Да, я выбрала эту книгу… На чем я остановилась? Ах да, ну мы поехали в Венис и шлялись там взад-вперед по пляжу в поисках этого ресторана, лавируя между бегунами, серферами, роллерами, метателями «летающих тарелок» и владельцами собак, пока в конце концов он не решил, что нашел его, но название оказалось другое, и вообще это был даже не рыбный ресторан, а тайский. Когда мы, войдя, стали расспрашивать, нам ответили, что они всего год как открылись, поэтому мы поняли, что это тот самый. При виде интерьера и у меня тоже шевельнулись какие-то смутные воспоминания.

Пузан хотел есть на улице, хотя было довольно прохладно, а я оделась не для трапезы al fresco [43]… О, топик без рукавов и та черная хлопчатобумажная юбка, которую я в прошлом году купила в твоем магазине. Ну, с золотыми пуговицами. Да, эта. Пузан сказал, что когда мы в прошлый раз ужинали в Венисе, был чудесный закат, но вчера было облачно, так что сидеть на улице никакого смысла не было, но он тихо так настоял. Официант спросил, что мы будем пить, и Пузан посмотрел на меня и спросил:

- Сауэр с виски, да?

Я засмеялась и сказала, что коктейлей больше не пью, буду только минеральную воду, а он почему-то расстроился.

- Но вина выпьешь? - встревожился он, и я согласилась, что, мол, один бокал, пожалуй, и выпью.

Он заказал бутылку «шардоне» из долины Напа, и это показалось мне несколько скаредным для парня, который поселился в «Беверли Уилшир», но я промолчала.

Всю дорогу до Вениса я без умолку болтала про «Зигзаг», потому что ни о чем больше думать не могла и, наверно, немного перед ним выставлялась, давая понять, что теперь я настоящий кинопродюсер, а не просто администратор на ТВ. Но когда мы сделали заказ, я прикинула, что теперь его черед.

- Так чем ты в последнее время занимаешься? - поинтересовалась я.

В общем, получилось, как в фильме-катастрофе, когда кто-то случайно открывает дверь каюты и миллионы тонн морской воды сбивают его с ног. Он вздохнул, прямо застонал и понес про свое безутешное горе. Сказал, что жена хочет с ним развестись, а его ТВ-компания хочет отобрать у него шоу, и в колене у него какая-то хроническая патология, которая не вылечивается. Судя по всему, жена бросила его без предупреждения, а затем две недели спустя явилась вновь, чтобы жить в их доме на специальных условиях, которые называются «раздельное хозяйство». У них не только разные спальни, но они по очереди пользуются кухней и стиральной машиной. По-видимому, британские суды очень строги при разводе в вопросах стирки белья. Да. Он говорит, что если она преднамеренно выстирает его носки, то этим может свести на нет свой иск. Но такое ему не грозит. Они не разговаривают, даже когда встречаются на лестнице. Обмениваются посланиями, как Северная и Южная Корея. Нет. Он подозревает, что кто-то есть, но она отрицает, просто не хочет больше быть его женой. Дети у них выросли… Она вроде преподает в колледже. Он сказал, что она просто сразила его наповал, когда объявила… Почти тридцать лет… можешь себе представить? Не думала, что в мире еще остался человек, тридцать лет женатый на одной и той же, - разве что в доме престарелых. Но больше всего, по-видимому, его угнетает, что он ни разу за все это время не обманул ее.

- А ведь искушения были, - заметил он. - Ты ведь знаешь, Луиза.

И посмотрел на меня своими бледно-голубыми глазами с покрасневшими белками этаким долгим томным взором.

И тут, я тебе скажу, я так и похолодела, и не из-за бриза с океана. До меня вдруг дошло, что означает эта встреча. Я вспомнила, что именно в этом ресторане пыталась соблазнить его четыре года назад… Точно! Все в один момент встало у меня перед глазами, как сцена воспоминаний в старом film noir. Тогда мы славно поужинали, выпили бутылочку вина, между блюдами я еще смоталась в туалет и взбодрилась… Да, тогда я принимала наркотики… Всегда носила в сумочке запас, любимый колумбийский товар за наличные… Но Пузан в это как-то не врубался. Когда на вечеринке ему предлагали коку, он отвечал, что не хочет пить. Он думал, что «заряженный» значит «имеющий много денег». Простое предложение покурить травку вызывало у него испуг, поэтому я ни разу не проговорилась, что нюхаю нечто крепкое. И даже мой смех над его английскими колкостями не навел его на мысль, странно. Во всяком случае, меня разобрало не на шутку, я возбудилась до предела, а он сидит напротив, такой милый чистенький англичанин, которому я явно нравлюсь, но который то ли слишком благопристоен, то ли слишком застенчив, чтобы взять инициативу в свои руки, поэтому я перехватила ее. Кажется, я заявила, что хотела бы отвезти его к себе и затрахать до потери пульса… Да. Он процитировал мне мои слова. Они отпечатались в его памяти. Понимаешь, что это значит? Все это свидание было повторением того, другого, несколько лет назад. Ресторан в Венисе, столик на улице, «шардоне» из долины Напа… Потому-то он так и расстроился, что я сменила машину, а рыбный ресторан превратился в тайский и я больше не пью коктейлей с виски. Поэтому он настоял, чтобы мы сели на улице. Он пытался в точности воссоздать обстановку того вечера четыре года назад, по возможности, до мельчайших деталей. Во всех деталях, кроме одной… Точно! Теперь, когда жена его бросила, он хотел принять мое предложение. И специально для этого прилетел из Англии. Ему, похоже, и в голову не пришло, что за это время у меня изменились обстоятельства, не говоря уже о моем настроении. Наверное, в его мозгах я так и сидела за столиком на берегу океана, с тоской глядя на закат и ожидая его повторного визита, когда он освободится от своих матримониальных уз, чтобы заключить меня в свои объятия. Минуточку, мне звонят…