Виктория Хислоп - Остров. Тайна Софии

– Само совершенство! – заявила Фотини.

В канун свадьбы обе молодые женщины сидели у Фотини, раздумывая, какую прическу сделать Марии.

– Ты не думаешь, что это плохая примета – выходить замуж в том же платье, в котором я должна была быть на другой свадьбе? Свадьбе, которая так и не состоялась?

– Плохая примета? – переспросила Фотини. – Мария, думаю, ты исчерпала уже все плохие приметы, отпущенные на твой век. Да, судьба не жалела их для тебя, но теперь все позади.

Стоя перед высоким зеркалом в спальне Фотини, Мария приложила платье к груди. Воздушные ярусы пышного кружевного подола спадали каскадом, и ткань шуршала при ходьбе. Запрокинув голову, Мария начала кружиться по комнате, как ребенок.

– Ты права… Ты права… Ты права… – нараспев повторяла она. – Ты права… Ты права… Ты права…

Только когда закружилась голова, девушка остановилась и упала на кровать.

– Я самая везучая женщина на земле. В целом мире нет никого счастливее меня!

– Ты этого заслуживаешь, Мария, честное слово, – ответила ее верная подруга.

В дверь постучали. В комнату заглянул Стефанос.

– Простите, что побеспокоил, – весело произнес он. – Завтра свадьба, и надо подготовиться к застолью. Мне бы не помешала чья-нибудь помощь.

Молодые женщины засмеялись, и Мария спрыгнула на пол, бросив платье на стул. Они с Фотини сбежали вниз за Стефаносом, хихикая, как девчонки, какими когда-то были. Казалось, воздух искрится от охватившего их возбуждения: завтра будет самый лучший день в жизни Марии!

Настало замечательное майское утро. Все до одного жители деревни вышли, чтобы вслед за свадебной процессией пройти от дома Марии до церкви на другом конце деревни. Односельчане прекрасной темноволосой девушки в белом платье хотели убедиться, что она без помех доберется до алтаря и ничто не встанет на пути к ее счастливому браку. Во время обряда двери церкви были открыты, и толпа вытягивала шеи, чтобы хотя бы краешком глаза увидеть происходящее у алтаря. Доктор Лапакис был шафером, кумбарос. В Плаке его хорошо знали – из памяти сельчан еще не успели выветриться его ежедневные приезды на Спиналонгу, но Кирициса помнило меньше людей. Его появления здесь были мимолетными, хотя все знали о его важной роли в закрытии лепрозория.

Пара встала у алтаря, и священник возложил на них венцы из цветов и трав. В церкви царила полная тишина. Даже толпа, собравшаяся на солнцепеке снаружи, притихла, пытаясь разобрать слова.

– Венчается раба Божия Мария рабу Божию Николаосу… Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, и ныне, и присно, и во веки веков. Господи, Боже наш, славою и честию венчай их.

Священник долго читал всем хорошо знакомые венчальные молитвы, послание Святого Павла к Ефесянам и Святому Иоанну. В том, как проходила служба, не было спешки. Это была чрезвычайно торжественная и обстоятельная церемония, и ее продолжительность лишь увеличивала значимость происходящего для тех, кто стоял у алтаря. Более чем через час священник дошел до завершающей части обряда.

– О еже низпослатися жениху и невесте милости, долгожития, мирней, здравия и спасения, Господу помолимся. Господи Боже наш, во спасительном твоем смотрении, в Кане Галилейстей пришествием своим честен брак показавый, заступи и помилуй нас Боже, твоею благодатию, Господи, помилуй.

Гулкое «Аминь» многократно отразилось от стен церкви. Наконец брак был заключен. Гостям и всем, кто стоял снаружи, раздали засахаренный миндаль. Он был символом достатка и радости, которые, как все надеялись, ждут теперь Марию и Кирициса. Во всей деревне не было ни единой души, которая желала бы им чего-то иного.

Гиоргис сидел в переднем ряду вместе с Элефтерией и Александросом Вандулакисом. Это стало публичным знаком их окончательного примирения, а между ними устроилась маленькая София, зачарованная и восхищенная торжественностью и великолепием свадебной церемонии. Гиоргису очень нравилось, что девочке пришлось по душе венчание, – начиналась новая жизнь, и он был уверен, что все прошлые беды остались позади. Впервые за долгие годы у него было спокойно на душе.

Когда Мария вышла под руку со своим седовласым мужем, толпа разразилась приветственными криками. Затем все отправились в залитую солнцем таверну, где должно было начаться празднование. Пир, который Стефанос закатил тем вечером для гостей, был великолепен. Вино лилось рекой, и пробки вылетали из бутылок с цикудой до глубокой ночи. Под звездами музыканты дергали струны и водили смычками, пока у танцоров не начали подкашиваться ноги. Решили обойтись без фейерверка.