Грэм Джойс - Дом Утраченных Грез

– Я пас.

– Пас? Что такое пас?

– Я имею в виду, что не хочу идти в горы.

Даже сквозь въевшийся загар было видно, как Манусос побагровел. Он встал и схватил свою лиру, уже тщательно укутанную и спрятанную обратно в холщовую сумку. Не попрощавшись, он вышел через сад на берег, размашисто и быстро зашагал по тропе и вскоре исчез из глаз.

Майк смотрел ему вслед, и в голове у него мелькнуло: а не отказался ли он сейчас от чего-то, очень важного для себя?

Позднее в тот же день появилась Ким. Майк лежал в патио на скамейке, забывшись беспокойным сном или, скорей, находясь в некоем промежуточном состоянии между сном и бодрствованием. Ее тень легла ему на лицо. Когда он открыл глаза, она сидела, откинувшись на спинку стула и глядя на него.

– Привет, – мягко сказала она.

Он так резко сел на скамье, что голова у него закружилась.

– Привет.

Она прекрасно выглядела. На ней были выстиранные джинсы и белая блузка. Темные кожаные сандалии выгодно оттеняли густой загар, покрывавший ее ноги. На левой лодыжке, обратил внимание Майк, была повязана кожаная ленточка, на запястье красовалась золотая цепочка. Прежде Ким не увлекалась золотыми украшениями.

– Выпить хочешь?

– Нет. Я ненадолго.

– Ненадолго? То есть ты сейчас опять уходишь?

– Я подумала, ты, может, захочешь, чтобы я ушла.

– С каких это пор ты снова стала считаться с моими желаниями? Оставайся… Иди… Поступай как знаешь.

Она провела рукой по своим золотисто-каштановым волнистым волосам, и тонкая золотая цепочка браслета тускло блеснула на ее запястье. Цепочка эта словно была прикована к его сердцу, так больно рвануло при этом в груди.

– Только я не знал, – продолжал Майк, – что ты в одностороннем порядке внесла изменения в брачный контракт.

– «В одностороннем порядке внесла изменения в брачный контракт»? – повторила она за ним. – Что за язык? Ты говоришь как законник.

– Неужели? Выражусь иначе: мы в своего рода разводе, не так ли?

– Разве?

– Так мне представляется. Что мы в разводе, но податься нам некуда, вот мы и живем в этом доме, как пара скорпионов в банке.

– Пожалуй, мне лучше уйти. Ты проснулся в плохом настроении.

«Пожалуйста, не уходи! – вопила душа. – Пожалуйста!» Но он не мог заставить себя сказать это вслух. Не мог позволить себе проявить слабость. Важней было по пытаться найти способ как-то задеть ее.

– Просто я встречаюсь кое с кем попозже.

– Кое с кем?

– С приятельницей. Туристкой.

Он испытующе взглянул на нее, надеясь уловить промельк ревности. Он чувствовал, она знает, что это ложь.

– Замечательно, Майк! Меня беспокоит, что ты пьешь каждый день. Чье-то общество будет тебе полезно!

В ее голосе чувствовалось не столько благожелательное одобрение того, что он обзавелся подружкой, сколько отвратительная жалость к нему.

– Откуда у тебя золотая цепочка?

Ким вяло взглянула на свое запястье:

– Это Кати мне купила.

– Ким, тебе нет необходимости лгать мне.

– Что?

– Незачем говорить мне заведомую ложь. Я не собираюсь топиться в море из-за того, что какой-то желторотый юнец купил тебе золотую цепочку.

– Просто не верится, что ты говоришь такое.

– Ким, мне нет никакого дела до того, что тебе нравится носить его поганый браслет!

– Я ничего не брала с Кати за то, что иногда подменяла ее в лавке; вот она и купила мне это в подарок.

– Хорошо, пусть будет так.

– Думаю, мне лучше уйти. Ты в плохом настроении.

«Пожалуйста, останься! Мне так невыносимо тяжело, когда ты уходишь!» – взмолился Майк про себя, а вслух сказал:

– Может, и лучше. Мы больше не способны понимать друг друга. Нам приходится все время лгать, лишь бы не касаться главного. Значит, прошлую ночь ты провела у Кати?

– Да, я действительно ночевала у нее.

– Вот как! У Кати?

– Майк, я пришла, чтобы…

– Кое-какие вещи невозможно исправить, согласна? Постоянная ложь отдаляет людей друг от друга, согласна? Я тут думал над нашим браком. Он был построен на лжи, не так ли? Никогда мы не были искренни друг с другом. Я не виню в этом одну тебя. Мы свили наше гнездышко из обмана. Обмана и фальши. Возможно, наш единственный шанс быть честными – это расстаться. Возможно, этот шанс представляется нам сейчас.

Она онемела, сидела, крепко стиснув губы и сдерживая – он это видел – готовые хлынуть слезы. Не отпускай ее, паниковал в нем звенящий голосок, не отпускай! Но он торжествовал, что причинил такую боль той, которая была источником его собственных страданий.