Грэм Джойс: Дом Утраченных Грез

В доме было лишь две комнаты, в них царил запах плесени и пыли. В одной стояла кровать с продавленными пружинами, на которой валялись вонючие одеяла. Майк оглянулся в поисках выключателя:

– Электричества нет?

– Оно и не нужно, – сказал таксист и показал на старую масляную лампу на столе.

Ким вышла наружу – противно стало, подумал Майк. Стены с внутренней стороны были такие же неоштукатуренные, грубые, как снаружи. Он заметил несколько круглоголовых пауков, укрывшихся в щелях. Он пошел наружу, к Ким, таксист поскакал за ним.

– Туалет, – сказал он, ведя Майка к дощатой конуре в саду. По дороге остановился у водяного насоса близ ворот и нажал на скрипучую рукоять. Насос, тоже заляпанный бирюзовой краской, поперхнулся и выплюнул немного воды.

– Водопровода нет. Электричества нет. Такого я не ожидал. – Майк покачал головой.

– Скажи ему, что нам подходит, – вмешалась Ким. Она смотрела на море.

– Но это свалка! Ты видела, что за домом?

– Неважно, что за домом, – ответила она. – Ты только взгляни туда. – И, широко поведя рукой, показала на безбрежность неба и моря перед собою.

Майк вышел из темной отвратительной уборной и посмотрел на запад. Закатное солнце низко висело над водой. Она была цвета лаванды и переливчато-синей, лимонной и густо-красной, и солнце лежало на низком облаке, как выпущенный желток. Море сияло разноцветными красками, как радужная чешуя средиземноморской рыбы. Скальный островок в море прямо против дома походил на пурпурный горб, на склонившуюся фигуру в кардинальской мантии.

– Скажи ему, что нас все устраивает, – повторила она.

– Будь по-твоему, – согласился Майк. – Сколько вы хотите?

И с тех пор каждый новый день ложился перед ними, как страница манускрипта, украшенного яркими рисунками. Зримое чудо без единого признака выцветанья. Каждый день Майк глядел со скалы вдаль, на море, и переполнялся радостью.

Тут он вспомнил о душице, которую его послали нарвать. Он забрался на скалу и нашел целую полянку этой травы. Он вдохнул ее аромат, прежде чем сорвать несколько листиков. Стоя на вершине скалы, он помахал Ким, вышедшей из воды и направлявшейся к дому, но она не видела его.

Да, решил он, наверно, это морская змея – та тварь, что едва не набросилась на него в воде. Он слышал, морские змеи бывают такими огромными, что способны откусить руку или ступню. Странно. Только вчера вечером, сидя на балконе, они говорили о змеях – о морских тоже. Говорили еще о чем-то, глядя на призрачных рыбаков.

Рыбаки, безмолвно плывущие мимо в сгущающейся тьме вдоль берега, были еще одним откровением. Когда они поздними вечерами отдыхали в патио при свете масляных ламп или свечей, они видели, как в дальнем, низком конце сада проплывал рыбак. Впечатление было совершенно жуткое. Виден был только нос лодки, и на нем – яркая лампа, свет которой выманивал рыб на поверхность. Мотор молчал, слышалось лишь мягкое шуршание весел лодки, скользившей на мелководье. Самих рыбаков не было видно в темноте. Они были как призраки. Можно было поверить, что в лодках вообще никого нет.

Прошлым вечером они видели три такие лодки. Они выпили две бутылки вина. Лунной дорожки на воде не было; Ким разложила на столе колоду таро. Бесшумно плывущие лодки отвлекли их от карт. Ким допила свой стакан и показала на одну из карт, на которой змея выползала из кубка.

– Думаю, мы увидим тут много змей, – сказала она.

– Уверен, что увидим. Они должны приползать, чтобы напиться у насоса. Возможно, и морские тоже.

Больше они не упоминали о змеях. И это было не в первый раз, когда они упоминали о чем-нибудь, а на другой день оно так или иначе давало о себе знать. Взять черепах. Как-то Майк прочитал вслух абзац из книги, где высказывалось предположение, что остров кишит черепахами. И потом в саду появилась пара большущих старых черепах. День или два спустя Ким рассказывала о ярко-красных анемонах, которые когда-то видела на Родосе. На другой день возле дома распустились четыре точно таких же цветка.

И тому подобные мелочи. Эхо мира чудес.

Но это касалось не только живой природы. Еще до отъезда из Англии Майк был увлечен мифом об Орфее, где упоминалось о Мавросе. Больше того, миф заставил его предпочесть Маврос другим островам. Что-то в рассказе об Орфее, спускающемся в подземное царство мертвых, воспламеняло его воображение, подобно тому как других волнует золотая маска Тутанхамона или потерянная Атлантида. У него хватало ума понимать, что эта его тяга, пожалуй, больше вызвана его собственным душевным складом, нежели особой славой острова; но пока он рад был тому, что посетит крохотную деревенскую библиотеку в надежде отыскать какие-то намеки на возможное место Орфеева сошествия в Аид.