Эбби Клементс - Домашний очаг Амелии Грей

– Это касается всех моих классов, у которых будут экзамены? – сдавленным голосом спросила я.

– Нет, нет, – ответил Льюис. – Ваш класс, которому предстоят экзамены на аттестат зрелости, судя по всему, хорошо успевает, и мы счастливы оставить все как есть. Но, полагаю, нам обоим известно, что были некоторые проблемы с 10Е, и свежий подход мог бы благотворно сказаться на всех его учениках. Кроме того, все классы миссис Хамфриз, естественно, перейдут к мистеру Килферну.

У меня сжалось сердце. 10Е, класс, который я пестовала с того самого дня, как они пришли в школу, группа расхлябанных тинейджеров, которых я надеялась подтянуть в будущем году. Результаты действительно были не блестящими, но, учитывая, что лишь для немногих учеников английский был родным языком, я считала, что мы делаем успехи.

– Но… у меня есть планы относительно 10Е.

И я обещала ученикам Изабеллы, что доведу их до конца.

– Мне жаль, Амелия. Мне нелегко далось это решение. В целом это делается для блага школы. А вы возьмете взамен два новых седьмых класса.

Я сидела, утратив дар речи. Мне вовсе не улыбалось начинать все сначала с седьмыми классами. Я хотела довести до конца свои собственные классы и выполнить обещание, данное ученикам Изабеллы.

Так уже бывало прежде, я выходила из этой комнаты, поджав хвост, и, придя домой, плакала на плече Джека, прекрасно понимая, что именно мне следовало сказать. Я передавала ему весь разговор и говорила те слова, которые должна была сказать в кабинете. Собравшись с духом, я открыла рот, чтобы высказаться.

– Итак, если вы не хотите больше ничего сказать, думаю, мы на этом закончим, – сказал Льюис. – Это все, не так ли?

Я сделала паузу.

– Все. Больше ничего.

В дамском туалете. Сейчас.

Такое сообщение я послала Карли.

Она пришла через пару минут, когда я подкрашивала помадой губы.

– Ты о’кей? – спросила она, дотронувшись до моей руки. – У тебя дрожит рука.

И тут я увидела, что у меня дрожит правая рука, в которой я держала тюбик губной помады оттенка № 7.

– Так себе, – ответила я, положив помаду в сумку.

– Что случилось?

Я пригладила перед зеркалом волосы и сжала губы, чтобы помада легла ровным слоем.

– Гиблое место, Карлз! Все даешь и даешь – и ничего не получаешь взамен. Гэррет только что мне сообщил, что берут нового руководителя группы преподавателей английского.

– Не может быть… – сказала Карли, прислонившись к раковине и глядя на меня. – Они же не…

– Они хотят взять кого-нибудь со стороны. Но это еще не все: мои классы, которым предстоят экзамены, передают этому новому преподавателю. Те, которые мне так важно довести до конца самой.

– Это ужасно. – Карли покачала головой.

– Какой-то бред! Я просто убита.

– Это неудивительно. Наступил момент, когда ты должна в первую очередь подумать о себе. – Она положила мне руку на плечо.

– Сейчас у меня нет выбора, так что придется принять то, что предлагает Льюис. Точнее, приказывает мне, – поправилась я.

– Разве? – Карли склонила голову набок. – Меньше всего мне хочется, чтобы ты уволилась, но есть же и другие школы.

– Я не могу уволиться. – Я покачала головой. – Не теперь. Я имею в виду… мы же покупаем коттедж. И я не уверена, что нашу ссуду утвердят, если я буду безработной.

– Ты великолепный преподаватель, Амелия. Найдешь что-нибудь другое.

Я задумалась.

– Нет. Я не могу. – Я покусала губу. – В самом деле не могу. Но просто на всякий случай – вдруг я передумаю, – когда срок подачи заявлений об уходе? Конец мая, не правда ли?

Карли кивнула.

В субботу утром Джек сидел со своим племянником Оскаром в доме сестры, а я посылала электронные сообщения специалистам, договариваясь, чтобы они осмотрели «Аркадия-Коттедж». Нам нужно было действовать быстро, так как мы обещали покупателям нашей квартиры, что освободим ее к середине августа.

Нам предложили за квартиру более низкую цену, чем мы рассчитывали. Поскольку, по нашим подсчетам, предстояли большие расходы на переезд, нам с Джеком важен был каждый пенни. Нужно позвонить папе по поводу денег, которые мы ему одолжили. Я набрала его домашний номер, и трубку снова сняла Кэтлин.

– Тебе повезло, дорогая, – приветливо сказала она, но в голосе ее и на этот раз чувствовалось напряжение. – Он только что вошел. Джо! – закричала она. – Тебя просит к телефону твоя дочь. Та, которая примерная.

– Привет, солнышко! – сказал папа. После стольких лет, проведенных в Дублине, у него был легкий ирландский акцент.