Андрей Шамин: Танец на лезвии бритвы

— Давай, рвём, — заорал я и, схватив его за руку, потащил за собой.

Мы шли быстрым шагом. Преследователи не отставали. Неожиданно из проулка вымахнули ещё несколько человек. После короткой борьбы нас скрутили и куда то поволокли, туго затянув рты банданами — мы могли только мычать.

Приволокли в какой то двор. Там нас уже ждали.

— Ладно, ребята. Идите, отдыхайте. Мы с этими козлами разберёмся. Нате — похмелитесь.

Металлюги, радостно возопив: "Больше трэша, водки и угара" с топотом удалились.

— Урод ебаный! — Череп пнул Васю ногой в живот.

— Не спеши. Времени хватает.

Голос говорившего показался мне знакомым. Я угрюмо посмотрел ему в глаза. Хрена лысого! Ребята продуманные. На головах капюшоны, нижняя часть лица обвязана банданой. Все крепкие, накачанные. Это не пьяные, еле стоящие на ногах неформалы. Это спецы. У меня засосало под ложечкой.

— Я думаю, ему это понравится, — говоривший переглянулся с парнями. Те стали приближаться.

Я зарычал как можно более устрашающе и прижался спиной к стене. Василий стал рядом.

Ребята оказались резкими. Я получил хороший хук слева. Рот наполнился кровью. В глазах потемнело. Машинально я отбил следующий удар и тут неподалёку грохнуло так, что в ушах заложило. Я отвлёкся и услышал звон разлетающейся бутылки. Ноги подкосились, и я упал на пахнущий мочой асфальт

— Ёбанный в живот Христос!

Кто-то ахнул.

— Всё, — пиздец! — взвизгнул Череп.

— Заткнись, придурок. Мотаем отсюда!

Череп приподнял меня за воротник куртки.

— Ты, гнида!

— Кончил?!

— Хуёво пизданул — дышит. Тащим?

— Ну, их в пизду. Пусть валяются.

— Да ты что! А менты?

— Идём, сказал.

Издали послышался вой сирен.

Ромуальд видимо знал, что говорит. То, что это был он я не сомневался — его манеру лаять я запомнил очень хорошо.

Нас подобрали. Немного подлечили и в Централку. По подозрению в убийстве гражданина Любомудрова Виктора Павловича, известного целителя и экстрасенса. Централка, ночи полные огня…

Но кончилось всё хорошо. Следствие показало, а адвокат убедил, что это был несчастный случай. Дело закрыли.

Мы вышли в день. Ещё стояло бабье лето.

— Красота! — Вася раскинул руки — Только после камеры понимаешь цену свободы. Ты не знаешь, сегодня церкви работают?

— Церкви? Не знаю… А что ты хотел? Свечку поставить за упокой этой… — я еле сдержался — вспомнил: о покойниках или ничего, или хорошее.

— Суд Божий вершится руками человеческими… — Василий потянулся, — Исповедаться я хочу, Санька. Душе тяжело. Давит… Ты сейчас оставь меня одного. Извини, там, на киче я только об этом и мечтал.

— Да ладно. Чего уж там. Свидимся.

Электричка медленно ползла к Брасе. В начинающих густеть сумерках проплывало Лесное кладбище. Мерцали свечи. Как же я не заметил… Сегодня на всех кладбищах Риги горели свечи — целое море огоньков. Господи, храни нас всех. И тех, кто верит в тебя, и тех, кто боится тебя, и нас, выросших в безотцовщине.

На Брасе захотелось выйти, позвонить. И, дождавшись её голоса, просто стоять и слушать, неважно что. Пока размышлял, пока взвешивал все «за» и «против» двери закрылись. Можно было выйти и на Земитани, ещё недавно называвшейся Ошкалны. Не вышел.

На центральной поезд, выждав положенное время и подобрав всех спешащих в город-курорт, медленно тронулся. В густом, как садовый вар, небе величаво светились цифры. Я перевёл взгляд с башни вниз. Проплыли улицы, полные жуков-автомобилей, кремовых коробок автобусов и, похожих на сигаретные блоки фур, тяжело влекомых усталыми тягачами. Замелькали тени ферм — поезд въехал на мост.

Плыли огоньки. Словно множество свечей в маленьких лодочках покачивались на чёрной реке и уносились невидимыми её струями в чернильную даль. И вдруг всё исчезло. И только город безмятежно смотрелся в Даугаву как в зеркало — город, сотканный из света.

Навестить Ваську я смог лишь месяц спустя. Мастерская оказалась заперта. Зашёл в котельную. Скрытый сапогами, похожий на гнома, кочегар добросовестно исполнял закон Архимеда. На столе валялись мятая пачка «Примы» и рыбьи кости, посреди стояла сковородка с остатками картошки. Я кашлянул. Сапоги пошевелились. Из-под мохнатой брови сверкнул недовольный глаз.

— Э-э. Добрый день. Вы не знаете, где мне найти сантехника?

Гном, кряхтя, дотянулся до пачки, потряс — результат ноль.

— Угощайтесь.

Старичок заскорузлыми пальцами принял сигарету и, почесав затылок, сказал — Та он того. Уволился, стало быть.