Тахир Шах - Год в Касабланке

Один из марокканских друзей сказал мне однажды, что ключ к пониманию этого королевства лежит к северу от него. Культуры Марокко и Испании, пояснил он, связаны между собой историей, традицией и кровью. Поэтому мы запланировали в середине февраля посетить Альгамбру на юге Испании, величайший дворец-крепость мавританских королей, до сих пор сохранившийся в Гранаде. Это время нам показалось наиболее подходящим для посещения самого прекрасного исламского дворца из всех когда-либо возведенных.

Откровенно говоря, нам очень хотелось уехать из Касабланки. Я вообразил себе, что, когда мы вернемся туда через неделю, вся работа будет уже закончена. Для того чтобы мастера трудились денно и нощно, я попросил Камаля остаться в доме и присмотреть за ними до нашего возвращения.

Живя в Марокко, легко забыть, что Европа всего лишь в десяти километрах к северу, хотя и уже на другом континенте. Мы доехали на поезде до Танжера, а затем добрались через Гибралтарский пролив на пароме в Альхесирас. Паром шел с низкой осадкой и креном на левый борт. Судно называлось «Изабелла», в честь королевы, изгнавшей испанских мусульман с Иберийского полуострова восемь веков назад. И хотя ширина пролива в самом узком месте составляет всего лишь четырнадцать километров, но он отделяет один континент от другого и океан от моря.

Мы стояли на ветру на палубе, глядя, как Африка исчезает из виду. Минареты Танжера все уменьшались и уменьшались, пока не стали казаться точками на горизонте. Чайки пикировали на корму, где стояло десять ящиков с рыбой, переложенной льдом. Мы перешли на нос и увидели приближавшуюся Европу.

Каждый, кто путешествовал по Андалусии, почувствовал, что марокканский оттенок присутствует здесь повсюду. Мавры ушли в Африку, но их наследство осталось по всей Иберии. Они вторглись в Испанию в 711 году христианской эры, и исламская религия господствовала здесь на протяжении пятисот лет. Сегодня можно найти следы мавританского прошлого в испанской кухне и музыке, системе образования, фольклоре и в самом языке.

Дворец Альгамбра в Гранаде настолько изящен, что посетитель теряется и не находит слов, чтобы описать его. Впервые меня привезли туда еще ребенком. Я помню, как ходил по его садам и просторным залам, открыв от удивления рот. Я и представить себе не мог, что бывает такая красота, такая правильность линий.

В прохладном зимнем воздухе пахло розами, звук падающей воды в фонтанах убаюкивал. Снова проходя через внутренние дворы Альгамбры, но теперь уже со своими собственными детьми, я был заворожен безмятежностью, царившей здесь. Все в этом дворце было похоже на балет в камне. Линии и поверхности были приятны глазу, звуки и запахи доставляли наслаждение. Как и в балете, здесь появлялось ощущение, что такое совершенство образовалось без всяких усилий.

Мы остановились в небольшой гостинице совсем близко от дворца. Ночи стояли холодные, по утрам повсюду лежала изморозь. Меня переполняло чувство безмятежного спокойствия. Я поведал Рашане, что хотел бы остаться здесь навсегда и никогда больше не появляться в Доме Калифа. Сначала она рассмеялась, а потом стала очень серьезной: видно поняла, что муж не шутит.

На второй вечер нашего пребывания в Испании у меня зазвонил телефон. Это был Хамза. Он был в истерике и чуть не плакал.

— Мсье Тахир! Мсье Тахир!

— Хамза, что случилось?

— Мсье Тахир, мы — хорошие люди. Мы честные, — заявил он, тяжело дыша.

— Что случилось, Хамза? Почему ты звонишь? Что, в доме пожар?

— Нет, нет. Дом здесь ни при чем.

— Тогда в чем же дело?

Голос сторожа дрожал.

— В Камале. Он плохой, очень плохой человек.

— А что Камаль натворил?

— Он… он…

— Да что случилось?

— Он привел в дом множество femmes de la route, уличных женщин.

Выяснилось, что, подобно подростку, у которого уехали родители, Камаль пустился в круглосуточный загул с вином, женщинами и дешевым гашишем. Он выгнал Хамзу и работников через черный ход. А главные ворота в Дар Калифа стояли нараспашку. Не было шлюхи в городе, которую не пригласили бы на эту вечеринку столетия.

— Они занимаются плохими, очень плохими вещами во всех комнатах, — жаловался Хамза. — Аллах свидетель. Я видел это собственными глазами!

Камаль любил рассказывать, как он мстил тем, кто был настолько глуп, что осмеливался перечить ему. Он с гордостью повествовал о том, как лишал целых состояний тех, кто переступал ему дорогу. За те месяцы, что он у меня служил, мой помощник не раз упоминал о людях, которые с его помощью попали в тюрьму по всему Марокко. В том числе и пара его двоюродных братьев томилась в застенках одной из самых мрачных тюрем Касабланки. Их ошибка заключалась в том, что они хотели обхитрить самого Камаля Бенабдуллу. Другие были наказаны более оригинальными способами. Камаль рассказал мне об одном своем неприятеле, который не мог терпеть жару. Его заманили в пустыню и закопали по горло в песок. Другого сняли на видеокамеру, когда он развлекался со своей любовницей, и отправили пленку жене.