Тахир Шах - Год в Касабланке

За те недели, что он проработал у меня, Камаль продемонстрировал редкую оригинальность мышления. Он мог решать проблемы как никто из тех, кого я встречал до сих пор, и к тому же он умел общаться с темным «дном» Касабланки. Казалось, ему по силам любая проблема: где взять дешевый собачий корм, как отыскать пропавшие документы, где достать дешевый «левый» песок. Когда Камаль был рядом со мной, я был спокоен и собран, не сомневаясь, что в случае чего мы можем ответить на любой вызов. Но я серьезно беспокоился, что однажды мой помощник навсегда исчезнет — например, разобьется насмерть, возвращаясь из бара на машине пьяным в стельку, каким он чаще всего и бывал вечерами.

Со временем Камаль все больше и больше вникал в проблему с документами на Дом Калифа. Он понимал детали лучше кого бы то ни было и использовал свои контакты в преступном мире, чтобы продвигать ситуацию с документами в нужном направлении. Зачастую я даже не знал, что он делает для меня за кулисами. Ибо мой помощник был не из тех, кто легко расстается с информацией. На прямо поставленные вопросы он чаще всего отвечал другими вопросами.

Страх, который я испытывал, представляя, что Камаль исчезнет навсегда, можно было сравнить только с боязнью того, что он может каким-то образом отобрать у меня Дар Калифа. Чем больше я узнавал этого человека, тем больше понимал, что ему нельзя верить.

Ближе к концу января он послал мне эсэмэску, в которой просил встретиться с ним в кафе напротив разваливавшейся гостиницы «Линкольн». Причем срочно. Кафе утопало в полуденном тумане сигаретного дыма, запах табака был настолько сильным, что забивал аромат черного арабского кофе, который подавали всем посетителям. Сквозь дым я попытался разглядеть ряды усатых мужчин в шерстяных джеллабах и остроносых желтых туфлях. Камаля среди них не было. Я посмотрел на часы и убедился, что пришел вовремя, а он, как всегда, опаздывал, несмотря на мои регулярные призывы к пунктуальности. Я сел за столик, выпил чашечку café noir и стал смотреть на улицу. Прошел час. Потом другой. Пора было уже возвращаться домой, но что-то удерживало меня там, интуиция подсказывала, что остаться здесь — в моих же интересах.

Только я успел выпить уже четвертый эспрессо, как в кафе влетел Камаль. Он вел за собой женщину небольшого роста, одетую в паранджу, на лице его застыла широкая, от уха до уха, улыбка. В большинстве марокканских кафе посетители — мужчины, и только мужчины. Женщины избегают заходить туда, относясь к подобным заведениям презрительно, как к бастионам выдуманного мачизма. Поэтому появление здесь женщины в парандже, пробивающейся сквозь клубы сигаретного дыма, можно было посчитать почти сенсацией. Все усатые посетители кафе уставились на нее. Некоторые из них даже уронили свои газеты. Кое-кто застучал тростью по полу в знак протеста. Камаль уселся рядом со мной и выдвинул стул для своей гостьи.

— А вот и она.

— Кто?

— Ну, та chica. [9] Девушка (исп.).

— Какая еще chica?

— Та, на которой вы будете жениться.

Прежде чем я успел произнести хоть слово, паранджа была откинута. Лицо, скрытое под ней, оказалось настолько ужасным, что я непроизвольно отпрыгнул в сторону. У женщины были впалые, покрытые шрамами щеки, как будто она чем-то болела. Нос был разъеден, голова лысая, а правый глаз отсутствовал.

— О боже, — сказал я, стараясь скрыть ужас.

— Но вы сами просили пострашнее.

— Я вообще не говорил, что мне кто-то нужен.

— Вы нужны ей так же, как она нужна вам, — продолжал настаивать Камаль.

— Не понял.

— У нее маленькие дети. Двое. Как она может растить их без вашей помощи?

Женщина, которую мой помощник назвал Кенза, улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, чтобы не расстраивать ее.

— Вы ей нравитесь, — сказал Камаль.

— Мы найдем другое решение, — процедил я сквозь зубы. — Мне не нужна вторая жена.

— Но вы забываете, что так все пойдет быстрее.

— Какая разница? Пусть все идет медленно.

Камаль сердито посмотрел на меня, вновь задернул лицо Кензы паранджой и увел ее из кафе домой, к детям. Оставшись снова в одиночестве, я подпер голову руками и долго смотрел сквозь дымную пелену на улицу. Встреча с нежеланной невестой наполнила меня меланхолией. Я просидел так до темноты, думая о том, что все-таки неправильно судить о человеке по нескольким квадратным сантиметрам кожи и лысой голове.

А дома Хамза со своими друзьями, прослышав о плане Камаля женить хозяина на марокканке, окружили меня у стены в саду, страстно желая узнать подробности.