Тахир Шах - Год в Касабланке

Однажды утром Рашана застала меня сжавшимся в комок в ванной. У меня не было сил выйти оттуда, не было сил оказать лицом к лицу с окружающим миром. Я чувствовал, что во мне зрел нервный срыв.

— Но ты ведь не можешь и дальше находиться в таком состоянии, — тихо прошептала Рашана.

— Я понимаю, — сказал я. В уголке моего рта запеклась белая пена. — Но эти рабочие буквально сводят меня с ума. Они не могут ничего закончить.

— Есть только один способ завершить работу в доме, — сказала жена.

— И в чем же он заключается?

Рашана улыбнулась.

— Тебе нужно стать похожим на марокканца.

В конце марта я шел по бульвару Мохаммеда V, главной улице старого города, и вдруг увидел место, где продавали кофе. Это был старомодный магазин, и находился он прямо перед построенным французами Центральным рынком. Заведение уцелело благодаря качеству продукта, который оно поставляло, а не новомодным маркетинговым приемам. Я зашел внутрь.

Женщина лет тридцати выпрямилась на стуле и поздоровалась со мной, заметив при этом, что никогда не видела меня раньше.

— У нас редко бывают новые покупатели.

— Я у вас в первый раз.

— Мы продаем бразильский кофе, — сказала она. — Вы пили такой?

Я ответил, что пил и он мне очень нравится.

Было очевидно, что мой ответ пришелся ей по душе.

— Многим нравится азиатский кофе, но мой дедушка говорит, что нужно ограничиться лишь одним каким-то продуктом, если хочешь успешно его продавать. Он, должно быть, прав, поскольку продает кофе в этом магазине уже шестьдесят лет!

На стене за кассой висел портрет короля, а на полке стояло несколько рядов отполированных медных сосудов. На них были этикетки с названиями прекрасных бразильских зерен: «Желтый бурбон», «Фазенда Жакаранда» и «Кариока». Я спросил, какой сорт самый темный.

Женщина постучала ногтем по последнему сосуду с наклейкой «Болеро».

— Возьмите вот этот.

Я поинтересовался, жив ли еще ее дед.

— Конечно, — ответила она, — он уже стар, очень стар, но приходит сюда каждый день.

Продавщица показала рукой на кресло у окна. Набивка у него вылезала во все стороны, а подушка сидения была продавлена так, что можно было сразу сказать — на этом кресле любили сидеть. Я заплатил за кофе и взял коричневый бумажный пакет. Но вдруг задумался.

Продавщица насторожилась.

— Что-нибудь еще? — спросила она.

— Ну., э…

— Да?

— Возможно, это покажется вам странным, — сказал я. — Но мой собственный дедушка каждый месяц приезжал в Касабланку из Танжера. Он приезжал покупать кофе. Это очень и очень маловероятно, но, возможно, он приходил именно в этот магазин.

Женщина выпрямила спину и запустила руку в гриву своих темных волос.

— Ему нравился бразильский кофе?

Рашана была права. Единственным способом завершить работы в доме было бросить в битву все силы. Я не понимал, почему и сам не додумался до этого ранее. У меня будто шоры с глаз сняли. Я взбежал на верхнюю террасу и осмотрел Дом Калифа. Обычно когда я смотрел оттуда вниз, то ругался на мастеров. А сейчас я быстренько составил список всех работ, которые мы могли бы начать немедленно.

Прежде всего я хотел бы переделать старую каменную мастерскую, стоявшую сбоку от дома, в хаммам, следом за этим восстановить разваливающийся гостевой домик за огородом. Затем неплохо бы соорудить еще один фонтан и сделать косметический ремонт в комнате с замечательным мозаичным полом, расположенной напротив моей библиотеки. До сих пор я не решался на это из соображений умеренности. Я записал восемь новых проектов и передал список Камалю.

— С какого из них вы хотите начать? — спросил он.

Глазами, красными от гнева, я посмотрел на него в упор.

— Мы начнем все сразу! — сказал я.

Дорога на Мекнес проходила мимо полей равнины Саис и заканчивалась у стен самого имперского города. Вспаханные поля цвета горького шоколада настолько плодородны, что люди, живущие здесь, ходят с гордо поднятыми головами. Мекнес, вместе с равным ему по статусу городом Фесом, являют собой культурный центр Марокко. Предсказательница у мавзолея Сиди Абдура Рахмана выдала нам информацию очень скупо. Она назвала лишь город Мекнес.

Камаль отмел все вопросы, когда я попросил его подумать, что делать дальше, после того, как мы туда прибудем. Он сказал, что знает, чье имя открывает там двери. Нужно было только отыскать этого человека. Я стал расспрашивать Камаля о подробностях, но, как всегда, его рот был на замке.