Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

Академик переключил датчик видеонаблюдения на тепловой режим, еще раз посмотрел в бинокль и сообщил:

— Форточка на восемь градусов теплее поверхности. В кабинете Фортепьянова работают кондиционеры.

— Откуда ты знаешь? — удивился Живчик.

— На, сам посмотри, — академик протянул законнику бинокль

Пока Живчик смотрел, как высвечивается форточка в тепловом режиме оптико-электронного бинокля, академик Бобылев приставил высокооборотистый стартер к головке винта, в специальное отверстие фюзеляжа авиамодели всунул похожую на паяльник прикурку и завел мотор. Потом отложил стартер, вытащил прикурку, взял в руки пульт дистанционного радиоуправления, переступил стоящую на асфальте модель самолета Ла-5, поставил ноги таким образом, чтобы горизонтальное оперение хвоста упиралось ему в икры, и добавил газ.

— Японский городовой! — Живчик убедился, что тепловая цель ясно видна в этот странный бинокль. И тут высокий, жалящий звук высокооборотистого мотора ударил законника по ушам. Живчик невольно сделал шаг назад и наступил Штамповке на ногу.

— Ничего себе! — сказал Слюнтяй. До сих пор пацан с некоторой иронией наблюдал за происходящим из-за затемненного ветрового стекла лимузина. Но как только заработал авиадвигатель, он, движимый любопытством и первобытным чувством преклонения перед неведомым, вышел из лимузина и направился к месту старта.

Академик добавил обороты, и модель Ла-5 стала рваться у него из-под ног. Бобылев в последний раз проверил, послушно ли его сигналам двигаются хвостовые закрылки, и раздвинул ноги. Самолетик тотчас покатил, ускоряясь по пыльной дороге, набрал скорость, легко оторвался от земли и полетел.

— Крути, Гаврила! — воскликнул законник. Прежнее недоверие сменилось вдруг у Живчика твердой уверенностью, что теперь-то Фортепьянову кранты. Законник задрал голову и с восторгом стал смотреть, какие вензеля выделывает авиамоделист — самолетик летал над их головами, то набирая высоту, то снижаясь, делая бочки и полубочки.

— Хорош понтоваться! Круши, а то бензин кончится! — скомандовал Живчик.

Ла-5, послушный рычажкам академика, сделал разворот, набрал высоту и лег на боевой курс. Бобылев направил боевую модель в район верхних этажей Тузпромовского небоскреба и нажал кнопку теплового самонаведения.

“Прощай, Оленька! Прощай, моя сладкая!” — чуть не заплакал Венедикт Васильевич.

Живчик нагнулся к биноклю. Но глаза, привыкшие к яркому свету неба, сначала ничего не увидели. Он бешено обернулся, схватил Слюнтяя, рывком поставил его перед собой, положил бинокль на плечо пацану и опять приник к окулярам.

— Погоди! Погоди Лерчик! Не взрывай! Дай я сам сперва посмотрю!

Академик увидел на мониторе сигнал, что тепловизор наведения поймал цель и самолетик сейчас влетит в приоткрытую форточку, и сказал:

— Есть один!

— Вот он! Вот он! Давай, давай! — Живчик каким-то чудом выхватил в пространстве самолетик, подлетающий к гигантскому небоскребу. И когда модель Ла-5, словно стрела, выпущенная новым Робин Гудом, влетела в стеклянную поверхность небоскреба, Живчик заорал:

— Ба-бах! Полундра!

И все они тут же увидели, как из форточки, словно фонтан над вертикальной стеной, взлетела взрывная волна и выбросила наружу дым, ошметки мебели и обрывки бумаги. Но литое америкостекло выдержало внутренний взрыв.

— Канаем! Все назад! — завопил Живчик.

— Я остаюсь на месте! — важно сказал академик Бобылев, решивший вдруг в этот торжественный миг до конца пройти народовольческий путь.

Живчик перекрестился, двинул академика Бобылева увесистым раструбом бинокля по кумполу, вырубил ученого, подтащил его к “Мереседесу” и завалил в салон. Слюнтяй, бормоча под нос: “Кончили Фортепьянова! Шефа завалили! Вот так номер!”, — перетаскал в две ходки всю аппаратуру в багажник, сел за руль и стал разворачиваться.

— Где Штамповка? Куда делся Штамповка? Стой! Упустили! — Живчик рывком достал пистолет, выскочил из лимузина и заметался среди бурьяна. Вокруг никого не было. Живчик бегом вернулся к автомобилю, рывком влез на крышу “Мерседеса” и огляделся.

— Поезжай! Сейчас я ему покажу!…

Тут законник увидел спину Венедикта Васильевича, метнувшегося за бетонный забор бензохранилища, и выстрелил. Но выстрелил почему-то вовсе не в направлении беглеца, а именно в бетонный забор.

— Потом с ним разберемся! — закричал Слюнтяй. — Никуда он не денется! Поехали! Рвем когти!