Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

Первопроходческий дух авиаторов исчез, канул навсегда! Только в авиамоделизме сохранилась сама юность авиации — и в горячем запахе распиливаемой лобзиком фанеры, и в тонкой шкурке, зачищающей лонжероны, и в клее ПВА, скрепляющем сохнущие под напряжением детали. Когда авиамодель, построенная из этих славных материалов, применявшихся еще на заре самолетостроения, пробежится по бетонке и взлетит, опять возникает чудо, пусть давно — еще тем же Жуковским — объясненное законами аэродинамики — но все-таки чудо из чудес! Хотя приземленное знание давно впилось академику Бобылеву в плоть и кровь, но вот авиамодель, маленький аппарат тяжелее воздуха, опять преодолевает земное тяготение — и у него снова возникает чувство удивления. Ему, академику, великому всезнайке, это чувство доставляет радость и дороже всех формул, раскладывающих по полочкам вихревые потоки. При взлете же новейших дюралюминиевых китоподобных туш авиалайнеров он ощущает только саму по себе законченность идеи, и его лишь удручает старость объясненного и оказавшегося, в сущности, таким простым мира. Особенно Бобылев не любит аэробусы — потому что в них больше от экономики, чем от аэродинамики и авиации. В аппаратах, летающих ради прибыли и барыша, важнее не летные качества, безукоризненно рассчитанные на компьютерах, а хард-рок, звучащий в наушниках юных пассажиров. И кажется, что аэробусу покоряется не небо, а биржевые котировки авиакомпаний в виртуальном пространстве…

Решив использовать свою авиамодель истребителя Ла-5 для ликвидации олигарха Фортепьянова, злостно нарушившего гармонию социальной статистики, академик Бобылев сознавал, что решается, может быть, на самопожертвование. Он не был уверен, что уцелеет после покушения. Но не страшился же он ответных ударов возмездия в предполагавшейся когда-то атомной войне! Бобылев глядел в окно лимузина и на всякий случай прощался со всем, что так любил в этой жизни — с авиацией, с космонавтикой, с созданными им стратегическими ракетами. Ведь как только авиамодель Ла-5 взорвется внутри Тузпрома, он будет скорее всего арестован милицией или захвачен охранниками тузпромовской досмотровой дивизии. И такая же участь ждет и этих глупых уголовников, которые даже не подозревают, что им выпала высокая судьба участвовать в задуманной им великой очистительной и спасительной для России акции. И если он даже погибнет ради того, чтобы вернуть недотепе-народу неисчислимые богатства, которые русский наш народ так бездарно проворонил в очередной раз, — что из того? Да Бог с ними со всеми — и с ним, Бобылевым, и с его невольными подельниками: чем больше людей пострадает за правду, тем большее внимание привлечет к себе эта справедливая казнь! А по Живчику и по его шоферу-подручному тюрьма давно плачет…

Живчик же, развалившись в кожаном бело-розовом кресле лимузина, напротив, ни с чем не прощался, никаким сомнениям и душевным мукам не предавался, а только благодушествовал и предвкушал предстоящее развлечение. Стрелять по Тузпрому из гранатомета ему не раз приходилось и раньше. Теперь же он пошлет новую весточку своему старому и доброму приятелю по латиноамериканским кокаиновым делам, бывшему нелегалу Пако Кочканяну. Да и поганым ментам давно пора напомнить, что Живчик как держал, так и держит благородный уговор и что объява для законника по-прежнему дело святое — никуда он не прятался и не думает прятаться, хотя все еще находится в розыске. Наоборот, он напоминает им всем о себе! И пусть икнется этим поганцам, что Живчик тут, слетал за кордон по своим делам и вернулся. И теперь держит, как держал, все Чапчахово в своих руках.

Живчик как умный человек, конечно, не очень-то верил, что этот китайский змей, бумажная птичка или самодельная, отливающая серебром, как бочок вяленой красноперки, допотопная конструкция полетит не по ветру, не куда ей вздумается, а послушно направляющему взгляду академика Бобылева. И чтобы игрушечный самолетик этот за полкилометра втемяшился в полузакрытую форточку и шмелем впился промеж рогов всемогущемуо олигарху Фортепьянову?! Да такое только в сказках случается!

Ну, а если сдуру случится все-таки чудо и эта авиамоделька не пролетит мимо, а действительно попадет в Тузпром и взорвется, — на то ведь гигантский америконебоскреб и стоит посереди белого света, чтобы в него сбившиеся с курса самолеты врезались! Значит, как ни крути, никакой новой статьи законнику не пришьешь!…