Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

Но каким бы негодованием ни был бы охвачен Венедикт Васильевич, он был водителем с многолетним стажем и, выехав на магистральное шоссе, сбавил скорость и поехал в общем потоке машин. Вскоре он увидел на левой стороне приземистую придорожную ресторацию, но мысль о еде вызвала тошноту. Пыльцов сплюнул себе под ноги прямо на резиновый коврик, посмотрел на правую обочину и увидел милицейский рейд, проверяющий грузовики еще до подъезда к московской кольцевой автодороге. Неожиданно коренастый мент с большими майорскими звездами на каждом погоне сделал шаг навстречу и повелительно махнул ему жезлом. “Этого еще мне только не хватало!” — огорчился Венедикт Васильевич и затормозил.

— Почему у тебя номер в грязи и где твой талон предупреждений? — сразу с “тыканья” начал мент, даже мельком не удосужившись глянуть на предъявленные водительские документы.

В другой раз Венедикт Васильевич не стал бы огрызаться, а сразу бы сунул в мусорскую харю стольник-другой и поехал бы дальше. Но, находясь в расстроенных чувствах, обманутый любовник неосторожно пробурчал себе под нос: “Кровососы…”

На что майор немедленно отреагировал:

— Иди-ка садись в машину. Протокол будем на тебя составлять!

Дело запахло трехсоткой, а то и двадцатью гринами.

Досадуя на себя, Венедикт Васильевич в сопровождении майора пошел к милицейской “Волге”. И когда он уже приготовился было сесть на заднее сидение, наглый “мусор” со всего маху и изо всех сил ударил его резиновым жезлом по затылку. Пыльцов хотел было повернуться, закричать, но никакие пушистые волосы ему помочь уже не могли — он потерял сознание и, подхваченный чьими-то ловкими руками, повалился в прокуренный салон.

После первого же неудачного визита Живчика в Тузпром, когда законник хотел, как положено, разобраться с обнаглевшим Фортепьяновым, но проваландался на Даниловским рынке, той же ночью, вернее под утро, часов в пять, на его виллу возле реки Десны был крутой наезд. Сторож Додик уехал домой работать над программной речугой, но кто-то из пацанов вышел по надобности наружу и услышал хлопки из пистолетов с глушителями — прежде чем ворваться, штурмующие стреляли из-за забора и уложили трех бразильских фил. Блатари проснулись и тут же подняли ответную стрельбу, Живчика разбудили — законник прямо в парчовом халате сбегал в оружейную за “Панцерфаустом”, прожектора врубил, стал стрелять гранатами из окон и только тут заметил, что, похоже, это не одинцовские решили его кончить, а ребятки из районного управления по борьбе с беспределом полезли на штурм его виллы. Живчик даже глазам своим не поверил — как же так? Он их кормит, поит, на кипры отправляет, а мусора, словно бешеные псы, бросились кусать дающую руку. Всякое бывает — рейд, дежурная облава, смена начальства — все можно понять. Но вы сперва позвоните, по-человечески предупредите, а после накатывайте. Словно здесь не порядочные люди живут, а какие-то отморозки обменку взяли, слинять не успели и забаррикадировались. Короче, в ту ночь мало никому не показалось — прежде чем Живчик подземных ходом ушел, он пару ящиков боезапаса отстрелял. Понятно, что менты в ответ на вилле такой шмон навели — будь здоров. Живчик от обиды в Австрию улетел, ноги моей, говорит, больше в Москве не будет! Мне, говорит, легче в Вене гудеть, чем вам в Москве нюхать. Адвокаты-буряты, шмон-перезвон, понт-ремонт, — во все рамы на этот раз двойные бронестекла вставили, раненным козлам этим на протезы — короче, влетел Живчик за этот наезд на два лимона гринов. Менты через полгодика перед Живчиком, конечно, повинились, — заказ, говорят, у нас такой был. Ты уж прости нас, Живчик, а главное — возвращайся поскорее в Москву, а то без тебя черные нас совсем одолели. Короче, за это время про тузпромовский депозитарий, то есть контору, где Живчик свою аукционную расписку за вложенные ваучеры должен был окончательно оформить как свою священную собственность, законник и думать забыл, тем более что бычара Гон с той бумажкой в рукаве в ночь налета вообще у телки своей ночевал, а потом и дальше у ней кантовался.

А когда еще через полгода вспомнил Живчик о Тузпроме и опять решил съездить в депозитарий и стать величайшим собственником России, тут уж вообще кино! И ехать-то законнику всего ничего — от виллы на Десне до улицы Подметкина — километров девять, от силы, десять. Но как только пульмановский “Мерседес” законника притормозил возле светофора на Бутлеровской улице, смотрит Живчик — из ракитовых кустов авиационный пулемет прямо на него навели! Думал все — тут ему конец пришел, никакое бронестекло не выдержит. И в это самое время с другой стороны улицы из-за придорожного осветительного столба стали снайпера палить и киллера по запарке уложили! Видимо, кто из них Живчика уложит, тому приз обещали. Шуму было на всю Москву! Да если кто не помнит этот обдерганный случай, что именно так оно и было, — пусть в Иностранку или в какую другую библиотеку запишется и в тогдашних газетках на опубликованные оперативные фотки посмотрит — обхохочется. Особенно хорошо в “Коммерческом Деле” получилось: потери с обеих оперативных сторон вместе на травку сложили голова к голове, а бронежилеты, разорванные на клочки пулеметными очередями, — кучей возле березок свалили. Только жмуриками красавцы-опера потеряли по пол-дюжины бойцов с каждой стороны — вот во что им охота на Живчика обходится. Ясное дело, что за такую засаду заплатили по полному прейскуранту. И все для того, чтобы Живчик не вступил в права собственности. Но кто заплатил, у кого столько долларья? Тут гадать долго нечего — очевидно, что это сам Фортепьянов башляет от вольного — миллионы долларов кидает на то, чтобы Живчик до Тузпромовского депозитария живым не добрался.