Михаил Васильев - Остров

"Безумие! Красиво звучит… Наверное, также отстранено наблюдают за всем этим покойники с того света. И я, когда буду покойник…"

Переводчик остановился рядом, о чем-то заговорил. Внимательно глядя на его лицо с выпуклым лобиком и выпяченной челюстью, Мамонт в очередной раз подумал, как сильно напоминает Квак персонаж "Острова доктора Моро."

"Человек-пес", — пробормотал он.

— Сэр, к тебе менты приходить… — наконец, разобрал Мамонт.

"Что это я натворил?.. Вытрезвитель! — трепыхнулось внутри. Он с размаху сел в песок, схватил валяющуюся здесь бутылку. Одним длинным глотком допил остаток, обжегся воздухом и, разинув рот, уткнул голову в колени.

— Менты велел сильно просить извинять его нурушений граница острова.

Тут Мамонт увидел: вдоль берега гуськом идут несколько полицейских в светло-коричневых мундирах. Впереди — самый толстый, со, свисающими из-под фуражки, не по форме длинными, волосами.

"Сто двадцать килограммов, — на глаз определил Мамонт. — Нашествие монстров на остров…"

Полицейские остановились под пальмами, толстый двинулся к нему, за ним — ,собравшиеся по дороге, мизантропы, галдя похмельными голосами. Толстый с недоумением косился на барак, помойку, внезапно образовавшуюся здесь за ночь, котел с раскисшим осьминогом, споткнулся о кого-то, полузасыпанного песком. Тот сипло забубнил, заматерился. Квак улыбался, тыча обеими руками в сторону Мамонта. Полицейский остановился, недоверчиво глядя на скрючившегося опухшего пьяницу и молча вытирая лицо платком, потом поклонился, сложив на груди ладошки.

— Чего смотришь, японский городовой? Веселились мы, — Мамонт уперся взглядом в странный живот японца — непонятным образом он начинался сразу от основания шеи. — Культурная программа, конечно, напитки — ,конечно, алкоголесодержащие, не без этого. Редкие минуты досуга, — Он попытался встать, пошатнувшись, ухватился за древесный ствол. — Эх, и попили — не на жизнь, а на смерть.

— Я осилил три литра, — похвастался Кент. — Три литра напитков различной крепости. Мой скромный личный рекорд.

Полицейский все отирал платком темное масляное лицо, сочащееся потом. Появился откуда-то Чукигек, в бессознательном почти состоянии, согнувшись и глядя в землю, протянул руку полицейскому. Тот, не сумев скрыть недоумения, посмотрел на него, заговорил о чем-то, повернувшись к Мамонту.

— Она говорить, это ты губернатор Мамонт? — перевел Квак.

— Да, пресловутому мне принадлежит это скромное имя. Я человек с большой буквы "М".

Толстый опять о чем-то заговорил, кивая на замерших невдалеке женщин. Их сильно напудренные ночные лица при ярком свете казались неуместно реальными. Переводчик Квак о чем-то возмущенно защебетал.

— О чем разговоры, начальник! — вмешался Пенелоп. — Да забирай. Тоже мне добро.

Подбежавшие полицейские подхватили женщин под мышки. Старшая половая повисла в их руках, поджав ноги и раскачиваясь. Другой полицейский, бегущий сзади, ударил ее палкой по пяткам. Женщина завизжала, быстро и жалко засеменила босыми ногами. Пенелоп хрипло заржал.

Глядя на ее плохо выбритые подмышки, Мамонт в очередной раз подумал, как хорошо и правильно было бы жить без тела.

"И тысячи мучений, присущих телу… Бедные наши тела."

Квак семенил за японцами, что-то толковал. Мизантропы с хмурым неудовольствием глядели им вслед.

— Да! Утро вечера всегда мудренее…

"Пьянка", — Странное слово, похожее на женское имя.

— Ну и натаскал Тамарка выпивки, — пожаловался кто-то. — Как же это все выпить?

— Надоела водка, — пробормотал Мамонт. Сейчас бы пива кружку, с устатку — упарился.

— Надо бы похмелиться в медицинских целях, — закричал Кент. — По древнему обычаю острова Мизантропов. Кто у нас отвечает за алкоголизм? Я почитаю себя учеником Омара Хайяма, старикашка непременно отправился бы сейчас на материк, засел в какой-нибудь рыгаловке.

— И американ на голову садиться, — сердито заговорил Демьяныч. — Вот тебе и свобода. Конституция, блин горелый! — Он почему-то покосился на Мамонта. — А где этот?.. Директор лесопилки, Аркашка, блин, Хрущев? Пойдем к Хрущеву, айда!

— У Аркашки слабенькое есть, — крикнул, стоящий у воды, Пенелоп. — Он его в землю закапывает. Целую бочку закопал… Может последний день здесь живем. Гуляем!

— Правильно! Трудодни накопили…

— Это бочка специальная — для расчетов. Деньги на бочку и все, — опять заговорил Кент. — У нас теперь и деньги есть. Лучше бы по воде дойти, только яхту свою разбил дурак этот разрисованный.