Олег Ермаков - Песнь тунгуса

— Надо думать, — сказал Мишка.

Они докурили и поднялись на крыльцо. Вошли в прихожую, оттуда в комнату. Светло и тепло было и там. К Мишке сразу подошла высокая сухощавая женщина с продолговатым лицом в сети морщинок, мама Полины, учительница, приобняла его. Мишка ее совершенно не помнил. Отца Полины не было. Женщина, конечно, сразу стала звать к столу, но Кит сказал, что они натрескались и ничем уже ей не смогут помочь. В соседней комнате их встретили две девчонки, светлая, голубоглазая, полноватая и смуглая, черноглазая. Полина и Лида.

— А мы тебя видели! — сказала Полина, сияя губами, поводя голубыми глазами, откидывая светлые пряди с плеч.

— Ну да, ага, — ответил Мишка.

Полина была в нарядной блузке салатового цвета, темно-зеленой длинной юбке. Лида в охряной кофточке и черных брюках. Они с Мишкой посмотрели друг на друга.

— Ну, вот вам, — сказал Кит и тут же поправился, обращаясь к Полине, — тебе — сосед. Узнаешь? Мишка Мальчакитов.

Полина с улыбкой глядела на Мишку, качала головой, скаля крупные красивые зубы.

— Охушки… никак не могу узнать.

— А ты? — спрашивал Кит и уже дурачился. — А вы, подсудимый, признаете, что семьдесят лет назад ударили истицу прутом по попе?

Мишка почесал затылок, невольно поддаваясь вопросу и как будто силясь припомнить такое…

— А чё за кине было? — спросил Кит у Лиды.

— «Новогодние приключения», — ответила та, улыбаясь, напирая на «р».

Черные волосы у Лиды были распущены по плечам.

— Неуловимых тунгусов? — сострил Кит.

Мишка снова поглядел на Лиду, она — на него.

— Это были очень даже русские детки, — сказала Полина, — Маша и Витя.

— И вы ходили с малышней смотреть такую фигню? — не поверил Кит.

— Очень даже классный фильм! — возразила Полина. — Правда же, Миша?

Мишка склонил голову немного набок, набрал воздуха и ничего не ответил.

Девочки засмеялись.

— Что это значит?

— Ну, — сказал Мишка, — пели хорошо, ага. Особенно этот… кот дикий.

— Это же Михаил Боярский! — воскликнула Полина.

— «Пора-пора-порадуемся на своем веку кpасавице и кубку, — пропел Кит известную песню Боярского из другого фильма и посмотрел на Любу, — счастливому клинку. Пока-пока-покачивая п-перьями на шляпах, судьбе не раз шепнем „Мерси боку!“»

— Здоровский у тебя голос, Сереж, — похвалила Полина. — Если бы еще не заикался.

Кит мгновенно побагровел.

— Но Снегурочка там странная была, — продолжил Мишка.

Девочки воззрились на него.

— Это почему же? — спросила Полина.

— Ребята ее вызволили из плена, и она, взрослый человек, побежала, а малыши эти остались сражаться с Кощеем.

Девочки посмотрели друг на друга.

— Точно! Гениально! — воскликнула Полина. — Миша, быть тебе режиссером! Снимем свой фильм. Лида декорации нарисует. Сережка сменит фотоаппарат на кинокамеру…

— А ты будешь петь, — досадливо сказал Кит.

— Я? Нет. Я буду лечить.

— Кого?

— Каскадеров. И тебя от заикания.

— Горбатого могила исправит, — буркнул Кит. — Да и Мишка тебе под стать. Тоже по врачебной части, только с двурогими пациентами.

Мишке пришлось немного рассказать о себе. Ему хотелось спросить, где учится Лида, но что ж, лишние вопросы эвенки не задают, о-ё. Он только понял, что учится она в Иркутске, а живет на острове, то есть ее родители живут здесь, но не в этом поселке, а на севере, на метеостанции, ее мать техник-метеоролог, а отец дизелист. Сейчас она собирается возвращаться в Иркутск и на пару дней остановилась у подруги Полины, вместе они и полетят в город. И Мишка вдруг задумался… задумался, а точно ли он решил сбежать из Иркутска? Но Кит уже растрезвонил, что Мишка — чемпион Северобайкальска по лыжам, а сейчас собирается установить мировой рекорд и рвануть на коньках через море, на ту сторону. И глаза Лиды сверкнули снова лебединой чистотой. Она удивленно взглянула на Мишку, и он почувствовал себя уже героем и понял, что в Иркутск не полетит. Девочки принялись расспрашивать его об этом будущем приключении. Тут же Полина накинула теплый мамин платок и убежала, а вернулась с санками.

— Такие подойдут? — спросила она, сдувая со лба русые пряди.

Полина была симпатичная, грудь ее выразительно вздымалась. Мишка недоумевал, как это они сидели рядом на горшках. Но Мишка все время, уже как заговоренный, смотрел на черноволосую хрупкую девочку. Ее лицо хотя и было смуглым, но казалось бледным и каким-то особенно чистым, наверное, из-за черных бровей, черных ясных глаз. Этой белизной словно бы сияло ее лицо. А волосы искрились черными звездами. И Кит был, похоже, тоже зачарован ею и не хотел замечать отчаянных взглядов Полины… Вот как.