Олег Ермаков - Радуга и Вереск

И тут же явился тощий длинный ксёндз без бороды, в сутане, подпоясанной веревкой. Дворянин спросил, как и когда им лучше пожениться с девицей прелестной сей. Ксёндз начал озираться, за ширму даже заглянул, подобрал дырявый сапог-трубу и сквозь нее начал осматриваться. Опешивший дворянин спросил, чего святой отец ищет-то. Тот взглянул на него и ответил:

— Як чого? Шукаю ту саму чарівну діву, про яку ти запитував, син мій [162] Как чего? Ищу ту самую прелестную деву, о коей ты вопрошал, сын мой ( укр .). .

— Дак от вона перед тобою! — крикнул дворянин и притопнул, указуя на свою невесту.

Ксёндз оглянулся и перекрестился.

Бороды смачно вырыкивали смех, свистели жолнеры, женщины всплескивали руками.

— Так то якесь опудало городнє, син мій [163] Так то какое-то чучело огородное, сын мой ( укр .). .

— Это я-то с огорода чучело? А сам-то — жердь! Палка бесплодная! Ибо сказано в писании, де, судить надобно по плодам. А где твой плод? Сутана ты холощеная! Тебе ли судить о девичьих статях? Или ты знаешь в том толк?

— Замкни на замок свої уста брудні! [164] Замкни на замок свои уста грязные ( укр .). — велел ксёндз.

— Це мої-то уста брудні?! А сам-то після туфлі папської уста помив чи? Або тобі допомогти в мильних? Відбити їх віником, журавель ти над затхлим поганим колодязем! [165] Это мои-то уста грязные?! А сам-то после туфли папской уста помыл ли? Или тебе помочь в мыльне? Отбить их веником, журавель ты над затхлым поганым колодцем! ( укр .) — закричала девица.

И ксёндз, плюясь, убежал за ширму под неодобрительное гудение одних и смех с переглядками других. Пану Григорию представление явно было по душе, он улыбался, поглаживая коротко остриженные светлые густые усы, посматривал сине на смуглую моложавую пани Елену в верхнем платье темно-красного сукна, с длинными пустыми рукавами и прорезями для рук, в расшитой и убранной жемчугом шапочке. Карие глаза ее блестели, щеки слегка румянились.

Дворянин оглянулся на девицу и спросил: так что же им дальше-то делать? Кого спрашивать?

— А ви запитуйте мене, добрий молодець і ти, красна дівиця [166] А вы спрашивайте меня, добрый молодец и ты, красна девица ( укр .). .

Оба оглянулись и увидели седого старичка с посохом и в соломенной шляпе.

— А хто ти такий будеш?

— Мандрівник. Багато всякого побачив, і людей, і гір, і міст, і сіл, і річок [167] Странник. Много всякого повидал, и людей, и гор, и городов, и сел, и рек ( укр .). .

– І що ж ти нам розповісти можеш, дід лисий? [168] И что же ты нам поведать можешь, дед плешивый? ( укр .) — спросила девица.

— Ой, гострий у тебе око, крізь шапку бачить мою лисину. Ще гостріше, з усього видно, язичок-то. Ну так слухайте моє повчання [169] Ой, остер у тебя глазок, сквозь шапку видит мою плешь. Еще острее, по всему видать, язычок-то. Ну так слушайте мое наставление ( укр .). .

— Говори, дідусь! — крикнул дворянин.

И дед начал свою притчу все на том же южном наречии:

— Лучше жить в земле пустынной, чем с женой сварливой, и гневливой, и бранчливой. Что золотая серьга в ноздре свиньи, то и красота злонравной жене. Дерево точит червь, мужа губит жена злотворна. Безумная, бесстыдная жена — пособница нищете, не обращай свое око к ней! Сын, не слушай злой жены, ибо мед источают уста блудницы.

Тут девица топнула ногой и крикнула:

— Вірно, дід пліснявий! Пора вже й застілля влаштувати та «гірко!» кричати! [170] Верно, дед плесневелый! Пора уж и застолье устроить да «горько!» кричать! ( укр .)

— Так як же мені розібратися, дідусь мандрівник, то чи сухоти і короста мені дістається, то чи дорогоцінний камінь і зіниця мудра в очах своїх? [171] Да как же мне разобраться, дедушка странник, то ли чахотка и чесотка мне достается, то ли драгоценный камень и зеница мудрая в очах моих? ( укр .) — вопрошает дворянин и чешет затылок.

— У чесного люду вопроси, синку, він тобі всю правду-то і скаже. З боку видніше [172] У честного люда вопроси, сынок, он тебе всю правду-то и скажет. Со стороны видней ( укр .). , — ответил старичок, указуя на толпу на Верхнем торге.

И дворянин, сняв дырявую шляпу с пером, поклонился народу и вопросил о своей девице. Жолнеры заорали, что девица — краля, лучше не сыщешь! Но язык ей надо укоротить, а то и вовсе отрезать! Другие кричали, что баба сия самая настоящая чесотка и серьга в ноздре свиньи и есть! Третьи советовали тут же ее прибить, поучить розгами хорошенько.