Макар Троичанин - Кто ищет, тот всегда найдёт

У геохимиков никогда не переводились рыба и зверятина. Время от времени двое, наиболее удачливые рыболовы и охотники, освобождались хозяином от гоньбы по маршрутам и отправлялись на добычу. Одного подменял сам начальник, а за второго вкалывал весь отряд. Возвращались браконьеры всегда по темноте, уводили свободных куда-то на разделку-сортировку и прятали добычу в бочке, погружённой в яму холодного ручья. Малая толика выделялась на общую кухню, а большую постепенно съедали сами, справедливо считая, что добычи в тайге хватает для каждого. Никто и не возражал, а всё равно почему-то было противно. Мои молодые ребята, которым тайга представлялась джунглями, сторонились ухватистых геохимиков, а те в их обществе и не нуждались. Я заметил, что в таёжных условиях дружбы не бывает, а есть только уживаемость. Как у нас с Кравчуком. Такие, как он, передовики производства наносят больший вред геологии, чем любые бракоделы. Вот он сидит рядом и, одновременно, отделённый столешницей — поодаль, заматерелый таёжник, гордость экспедиции, здоровый, даже чересчур, а мне, чуть нюхнувшему тайги, тощему, без штанов и с подбитой ногой его жалко. Сейчас я его просто презирал и … стыдился.

— Чтобы легче бежать, — отвечаю, — торопился.

Дима нисколько не смутился, не обиделся. Я ему был неинтересен, поскольку не был конкурентом ни с какой стороны, и серьёзным людям слишком тонкий юмор непонятен.

— Новые Шпац не даст, — Шпац — это начальник партии, но ему ещё не время на сцену, — будешь покупать, — ехидно заметил Митя, для которого трата собственных денег на спецовку была бы жесточайшим моральным ударом.

— В больницу надо? — перешёл на деловую тему.

— Неплохо бы, — подтверждаю мудрую догадку.

— Завтра подготовлю пробы, а послезавтра вместе с ними отправлю. Потерпишь?

Что мог ответить образец недоколотый?

— Привык, — мечтая только об одном: добраться до лежанки в палатке и прокемарить голодным до послезавтра.

Естественно, не удалось, и, естественно, помешала Мария. Высунулась, откуда ни возьмись, из-за спины Алевтины, как будто кто её просил.

— Ему срочно надо: колено изрезано-разбито до кости, много крови потерял, и рана загнивать стала.

Что-то новенькое в моей медицинской истории — когда это она загнивать стала? Искоса попытался поймать её взгляд, но она, шельма, успела отвернуться. Врёт, значит. Золото — девка! И Алевтина то ли в пику, то ли в помощь начальству сухо уронила:

— Подготовленных проб на ходку хватит.

Митя сразу расплылся в широчайшей улыбке, словно испытал неимоверное облегчение от удачно разрешившейся проблемы, и не надо гнать лошадей порожняком.

— Ну, раз так, то завтра и отправим, — поднялся и внушительно добавил: — я распоряжусь. — Помедлив, поинтересовался: — А с твоими как быть? — имея в виду остающихся сиротами моих операторов.

— Думаю, проблем не будет, — заверил я без убеждения, утвердившись во мнении, что где люди, там и проблемы. — На всякий случай оставлю старшим Волчкова, — одного из операторов. — Должны за неделю управиться.

Кравчук совсем повеселел: пасти задарма моих беспомощных пионеров ему совсем не улыбалось.

— Добро! — и от доброй души пообещал: — В случае чего — подскажем, поможем.

У меня чуть не вырвалось искренне: «Лучше не надо!»

— Зиннн-нна-а! — завопил вдруг благодетель без предупреждения, заставив вздрогнуть. — Зинн-нн-а-а! — совсем мои нервишки сдали.

В дальней складской палатке, стоящей на берегу ручья за кухонным очагом и длинным столом под навесом из брезента, что-то грохнуло, потом сладко, взатяжку зевнуло и, наконец, откликнулось:

— Ну, что там? Отдохнуть не дадут. Только бы жрать!

Дима коротко хохотнул, гадко подмигнул мне и радостно сообщил в сторону палатки:

— Любимчик твой! — с неподдельным интересом ожидая реакции.

Она последовала мгновенно, заставив меня покраснеть и оглядеться — Марьи, слава богу, рядом не видно.

— Васенька?

Полы палатки широко, рывком, распахнулись, и на свет божий выкарабкалась, щурясь от застрявшего на деревьях солнца, наша богиня — кухарка Зина, здоровенная деваха со здоровенными оплывшими формами, переставшая надеяться на милость Гименея. Не успев улепетнуть, я застыл в неловкой позе на костылях и в штанишках, как и полагается Васеньке.

— Што с тобой, паразиты, сделали?! — всплеснула короткими жирными руками, оголёнными по локоть, в ужасе округлила глаза и стала быстро, короткими шажками, неумолимо надвигаться, напоминая пингвиниху, торопящуюся прикрыть подолом неразумное чадо. Спасения не было.