Вионор Меретуков - Дважды войти в одну реку

Тит сказал с горечью:

— В нашей стране всё может быть…

— А, по-моему, всё это глупости, — задумчиво произнес Зубрицкий, — человек божье создание. Значит, — сделал он вывод, — всё, что совершает человек, угодно Создателю, значит, это так Создателем и задумывалось…

— Даже когда этот человек по ночам гоняется за старушками с топором? — быстро спросил Колосовский.

— Или целые народы отправляет в газовые печи? — присоединился к нему Тит.

— Дурачье! Я же не об этом! То, что кажется нам большим, выходящим за человеческие пределы, на самом деле составляет с человеком нераздельное целое. И потом, погоня за старушкой — это частность, которая не меняет общей картины…

— Зубрицкий в своем репертуаре. Шопенгауэром завоняло… — сказал Колосовский.

Раф жестом попросил всех замолчать. Потом обратился к Герману:

— Часть, действительно, может быть — как это ни парадоксально звучит — больше целого. И последние исследования в области космогонии и астрофизики это подтверждают. Впрочем, вам не понять. Теперь о деле. Я думаю, если автор создал произведение, превосходящее его самого в реальной жизни, то значит, он, переплюнув себя, совершил творческий подвиг, прорвавшись в неведомое, поднявшись на уровень, о котором, начиная творить, и не подозревал… Думал родить мышь, а родил гору. Это чувство знакомо каждому, кто причастен к чуду вдохновенного труда…

— Родила гора мышь… — в раздумье произнес Колосовский.

— Гора… — хмыкнул Тит. — Мышь родила мышь. Вот и всё!

— Раф, это рассуждения маньяка, возомнившего себя гением. Скажи ещё нам, что ты сам творческий человек. Накатал два миллиона сорок две тысячи стишат, изгадил тысячи листов белой бумаги и впаривает нам тут чёрт знает что… Если тебя перелицевать, вывернуть наизнанку, то под подкладкой обнаружится, что ты весь состоишь из прослойки… Интересный ты человек, Раф, — проворчал Зубрицкий, — ты ввязываешься в спор не ради установления истины, а ради того, чтобы одолеть оппонента.

— Естественно, а как же иначе? — неожиданно поддержал Рафа Колосовский. — В бой надо идти, не пригибаясь, в полный рост, с открытым забралом, а в спор влезать только тогда, когда ты полностью уверен в победе! Вот и в Академии общественных наук при ЦК КПСС нас так учили.

— Не понимаю, как можно сопоставлять несоизмеримое, — с сомнением сказал Тит. — Одно дело автор, человек, материальная субстанция, а с другой стороны его сущностная составляющая, реализованная в нечто нематериальное, эфемерное… В стихи, например. Или в создание некой отвлеченной идеи, вроде утопического коммунизма. Кстати, я уже говорил Рафу, что автор, будь то поэт или прозаик, может быть семи пядей во лбу, но ему вовсе не обязательно делится с читателем своими знаниями. Чем меньше читатель задумывается, читая твое произведение, тем лучше для него и для тебя. Самое лучшее, когда читатель проглатывает страницы романа, как коржики. Такие книги, поверьте мне, всегда будут идти нарасхват, — Тит опять потянулся за стаканом.

— В таком случае непонятно, почему тебя не читают, — после паузы произнес Герман, — в самом деле, очень странно… Ведь в твоих сочинениях полностью отсутствует мысль. А это всегда привлекало массового читателя, тут ты прав. Читатели слетались на такое чтиво, как мухи на говно. Ты уж прости меня.

Тит рукой сделал широкий, открытый жест: мол, чего уж там, прощаю, — главное, что ты меня правильно понял.

— Твоя проза, — продолжил Герман, — проста и незатейлива, как… как грабли. И свежа, как молодой редис… Мне кажется, что именно это должно обеспечивать тебе надежный успех у малообразованного читателя. Да и сам ты в смысле образованности и начитанности не очень-то…

Против ожидания Тит не обиделся.

— Настоящему писателю, — сказал он убежденно, — эрудиция только мешает.

— Льву Николаевичу это, вроде бы, не мешало… — тихо произнес Герман.

— Нет-нет! Образованность вредна! Это еще Грибоедов подметил! — с жаром воскликнул Лёвин. — Ученье — вот чума! Ученость — вот причина… Когда автор обременен избыточными знаниями, он невольно лишается самостоятельности, он подпадает под влияние авторитетов. По-твоему, знания не бывают чрезмерными? Не скажи! Творческая фантазия писателя не должна сковываться излишним интеллектуальным грузом. Чем меньше ты знаешь, тем… Словом, ни черта не зная, легче парить над чистым листом бумаги и описывать то, что в этот момент бурлит и варится у тебя под черепной коробкой. Это тебе каждый современный литератор скажет… И вообще, меньше думать надо!