Вионор Меретуков - Меловой крест

Я молол всю эту сумасшедшую бредятину, которую непроизвольно исторгал из себя и в то же время холодно наблюдал за собой как бы со стороны. Наблюдал и непредвзято, насколько это возможно, когда речь идет о тебе самом, оценивал этого самого себя и приходил к выводу, что представляю собой нежизнеспособную помесь — если проводить параллели с классикой — Печорина с Обломовым, только, естественно, в современном ее варианте.

— Тебе надо подлечиться, — это все, что я услышал от Дины. — А для этого тебе надо переехать ко мне. Я буду поить тебя…

— Знаю — змеиным ядом. Это, насколько мне известно, излюбленный напиток всех женщин без исключения…

— Хочешь, я выйду за тебя замуж? Третий раз предлагаю. Произведу на свет маленького Бахметьева. Будешь его нянчить…

— А что будешь делать ты?

— Я буду нянчить тебя. Нет, правда, женись на мне!

— Оригинально! Ты хочешь выскочить замуж — я-то здесь причем? И потом, плодить детей, таких же несчастных, как их родители… Надо определиться с приоритетами…

— С чем, с чем?..

— С приоритетами… Надо сначала разобраться, зачем живет человек… Ради чего?.. Если ради продолжения жизни, ради воспроизводства, то я не согласен. Вот — комар… Нечистая пара этих мерзких тварей за год может наплодить миллионы потомков. И что? Какой напрашивается вывод? Просто будет больше комаров…

— От того, как мы проживем наши жизни, зависит, как будут жить потом наши души…

— Непонятно… Нести ответственность за то, что будет после моей смерти? Зачем мне это, когда я не знаю, что со мной будет через мгновение, через час, через год… Дина, девочка моя, — я прижался щекой к ее плечу, — я не знаю, что мне делать… Я пытался много работать. Я работал сутками… Я много раз ездил за город, на этюды… Я исходил сотни переулков, я сделал сотни набросков… И что? Я возвращался домой, не помня ничего! Иногда мне казалось, что лучше бы мне было вовсе не возвращаться… Раньше со мной такого никогда не бывало… Работа отнимает у меня последние силы. Я устал отдавать… Надо что-то оставить себе про запас, но, кажется, я поздно спохватился… Я выпил, сожрал, высосал себя! Я обессилел, от меня остался один скелет… Творчество должно быть синонимом наслаждения. А для меня работа стала наркотиком. Я без нее не могу, и я ее ненавижу… И мои картины никому не нужны. Хотя мне временами кажется, что некоторые мои работы написаны почти гениально. Но это бывает редко. Чаще я ненавижу себя и свои картины… У меня есть одна картина… там женщина и мальчик… дождь. Я покажу тебе, может, тебе понравится…

— Я в этом уверена, но тебе надо отдохнуть…

— Я выпал из времени, я его не чувствую, как раньше, когда во мне жило святое понимание того, что я частица общего, огромного… Когда-то я понимал, что являюсь звеном в бесконечной людской цепи, и как хорошо мне становилось, когда я чувствовал это… Это ведь как бессмертие. А я боюсь смерти… Раньше не боялся. Я был уверен, что я особенный, и именно меня смерть обойдет стороной. Я даже в детстве примерно знал, как это случится. Со временем ученые что-нибудь придумают, думал я, откроют какое-нибудь волшебное снадобье, вроде эликсира бессмертия. Я понимал, что мне страшно повезло, что я родился в двадцатом столетии, а не в средние века, когда такое было невозможно… Или прилетят инопланетяне, а они-то уж точно знают, как сделать меня бессмертным… А то, что они выберут меня, я не сомневался. А с некоторых пор я стал жить в ожидании смерти… Я вдруг понял, что и меня ждет обычный конец. Меня, Сержа Бахметьева!.. Меня, уникального, неповторимого! Родившегося в единственном экземпляре! Я не могу понять, как люди могут спокойно жить, зная, что их всех ждет один и тот же конец? Я, например, не могу… Ведь над каждым из нас, вдумайся в это, витает топор палача… Я перестал ощущать себя звеном в цепи себе подобных… Это страшно…

— Бедный, мой бедный… Ты болен. Я тебя вылечу… я вижу твои безумные, несчастные глаза… Если бы я знала, я давно бы вернулась! Я думала, ты давно меня позабыл и развлекаешься с друзьями и… другими девицами. Ты изменял мне?

— Конечно… Но это не измены… Это другое… Это бегство от тебя…

— Наверно…

Все фальшиво… И разговор наш фальшивый. Всё ушло…

— Я бы хотела посмотреть твои последние картины, — сказала Дина.

Я сидел за кухонным столом, а она вертелась у плиты, пытаясь в эмалированной кастрюльке сварганить кофе по-турецки.

Никак не соберусь приобрести кофейник…