Виктор Попов - Чел. Роман

После El Bon Combat Чарли не дают выйти на связь с Челом. Родители вообще не торопятся домой. Отец задумывает осмотр Le Blonde Шармы, раз уж они на месте. Не ради подъема, а ради знакомства с маршрутом, сложнее которого не существует.

– Потом, потом будет тебе телефон… Осмотрим, полазаем чуть… Обещаю… – отец успокаивает Чарли, у которой просто нет сил, чтобы сопротивляться. Вторую половину дня она спит. Просыпается ночью в нанятом еще в Барселоне фургончике. Выглядывает в окно и замечает родителей. Раскладной столик и стулья, походная лампа. Какие-то банки.

– Пиво, что ли? – недоумевает Чарли.

Дома не водилось алкоголя.

– Да, – определяет Чарли, присмотревшись.

– Ничоси… О чем говорят?

Руки в свете лампы видны плохо, жесты пьяно-торопливы и нечетко выражены. Чарли хочет выйти из фургона и подойти ближе, но, поймав первую же фразу, замирает в дверях:

– …Нельзя. Я говорю тебе – нельзя. Потеряем ее. Я видела его. Мажор. Еще и говорит, и слышит. Он другой. Понимаешь, другой! Не ее мир! Ей нечего там делать…

– Я понимаю, но я обещал…

– Что обещал?

– Дать связь.

– Да ладно. Обещал он… Я тебе говорила, еще весной нужна была яма. Когда это только все начиналось… Или в июне-июле, но не в августе…

– Она поднималась на свое. Зачем было дергать?

– Срыв был в июле. Что ты мне говоришь?

– У всех бывает…

– Она не все! Сколько лет мы ее держим на этом. Она не все! Не все! Не говори про нее – все! Мы создали такого ребенка не для того, чтобы потерять его из-за выдуманной ею любви…

– Так что? Опять яма?

– Да. Но надо продолжать с ней говорить… Она должна понять, что он, тот певец, не ее путь…

– А если не яма? То что?

– Другой вариант – выезд сюда. Или туда, на север, к Ондре. На его маршруты. Или искать что-то свое… Но пока, думаю, сюда… Надолго… Может, и постоянно… И забудет… Обязательно забудет…

– Средства?

– Достаточно. Уже с этих договоров. И новые есть. Ты говорил с кем-то уже?

– Да. Длительный срок. Втрое выше и…

– Ну, вот… Спать давай.

– Я посижу еще.

– Как хочешь.

Мама уходит в сторону палатки. Чарли прячется в темноту салона – одноместный номер люкс для гения. С трудом перебарывает желание выскочить наружу и высказать здесь и сейчас все, что она думает.

«Что это изменит? Тогда точно – яма… Или тыщи километров от него… Навсегда… Но можно же, как все… Как-то все сразу… И то и другое… И скалы, и он… Нет… Нельзя… Или-или… Нельзя… Нет…»

Чарли включает в салоне свет, обнаруживая себя, и, немного погодя, укутавшись в одеяло, идет к отцу. Садится напротив.

– Как?

– Хорошо.

– Выспалась?

– Нет.

– Зачем встала?

– Так… Проснулась… Папа, а ты… думал о фрисоло?

– Ну, я же поднимаюсь иногда…

– Нет. На том маршруте, что я прошла…

– Шутишь?

Отец, не заметив в пальцах дочери трагической горечи, смеется. Но когда умолкает, вдруг отвечает совершенно серьезно:

– Для тебя все возможно. Но не сейчас. Потом…

– Когда? – беспокойно спрашивает Чарли.

– Не сейчас, – повторяет отец и прекращает разговор:

– Все. Спать.

Утром приезжает та же съемочная группа. Съемка, как понимает Чарли, заранее не оговорена, но родители дают на нее согласие. Режиссер в курсе, что это только разведка. Но шумиха в связи с вчерашним восхождением Чарли (меньше чем за сутки десятки тысяч просмотров) – слишком велика, чтобы можно было оставлять даже тренировку Чарли без внимания. «Киношники» привычно долго размещаются. От ухмылок рыжей не осталось и следа. На этот раз она ничего не просит и не требует, глядя на Чарли, как и вся съемочная группа, с нескрываемым восхищением.

Уже к десятому метру Чарли требуются постоянные встряхивания, чтобы оживить руки. Отстояться на ногах категорически негде. Она фиксируется на трех точках и длинными размашистыми, подсмотренными у Ондры движениями по очереди встряхивает руки по всей длине. Тут же магнезится и, ни на секунду не растягивая паузу, идет дальше. Остановки смерти подобны. Подниматься надо максимально быстро, но постоянные мизеры требуют осторожности, а значит – времени.

– Спеши… Не спеши… – через предложение повторяет с утра отец. Повторяет про себя он это и сейчас. Без толку. Чарли одна. Связь с ней через страховочную беседку не для подсказки. Нужно ловить какой-то свой ритм. Соединять несоединимое. С десятой попытки перевалив за видимую середину, Чарли чувствует, что задыхается. Остановка вынужденная. Чарли прижимается к стенке и дважды встряхивается. Сердце бьется о скалу. Дрожь пробегает по щиколоткам. Плохой сигнал. Ноги обычно не бастуют, какая бы ни была сложность. Но здесь, на Le Blonde, Чарли на пределе человеческом. Глупо было надеяться, что будет все как всегда. Она прижимается щекой к скале и чувствует в этот момент, как дергается страховочная веревка. И Чарли делает то, что ни делала никогда, – смотрит вниз. Отец, не надеясь, что она увидит, просто от собственного бессилия пальцем указывает: вверх! вверх!