Кристин Айхель - Обман

– И что же?

– Несколько часов спустя она выпроводила меня из номера. Мы не обмолвились ни словом, все уже было сказано ранее, мы даже не включали свет. За эти часы мы пережили все, в чем признавались друг другу в письмах, – страсть и страдание. У меня тряслись колени, когда я вернулся к себе в номер. Я был счастлив. Впервые в жизни у меня было все. Впервые за всю жизнь. Это состояние пронизало каждую клеточку моего тела, Каждый нерв конвульсивно вздрагивал, метался и вопил. Я долго не мог заснуть. Выглядывая из окна, рассматривал город, прислушиваясь к монотонным ночным шорохам. Постепенно светало. Удивительно – ранним утром даже мегаполисы бывают похожи на деревни. Автомобили отдыхают. Кажется, что молочник даст знать о своем приближении едва слышным позваниванием колокольчика. Во всем этом утреннем пробуждении и свет, и невинность, и обещание счастья, и еще неизвестно что. Когда я заснул, солнце уже давно взошло.

– Ну, дальше.

– Она разбудила меня ближе к обеду. Ее голос по телефону звучал так же сладко, слегка хрипловато и гортанно, как и пять лет назад. Не хотел бы я отведать круассанов? Да, прямо сейчас. Она специально заказала несколько штук, впрок. Мог бы я через полчаса сойти вниз?

Когда я вошел в ресторан, ее там еще не было. В полуденный час здесь было почти безлюдно. Только два пожилых господина молча пили коньяк и курили сигары. За столом сидела одна из тех дам, которые разглядывали мои руки во время игры на рояле. Когда дама повернулась ко мне, я просто оторопел и не смог сдержать улыбку при мысли о том, что задорная человеческая натура играет генами, как теннисными мячиками. Ее мать до безумия была похожа на нее. Тем не менее она подражала яркой пышности своей дочери, но как бы в иной тональности. Хризантема была искрящимся выражением до-диез минор, объяснявшим легкомысленность характера и задор, короче говоря, каприччио. А вот ее мать – до-мажор, такая же солидная и надежная. При этом она оставалась еще относительно юной. Лишь теперь мне стало ясно, что имела в виду Хризантема, когда писала, что едет вместе со своей семьей. Я, разумеется, подумал о женихе, который уже наверняка стал ее мужем, а не о матери. На какое-то мгновение я стушевался, потому что не знал, как себя вести. Мне ведь непросто было подойти к даме и сказать: добрый день, сударыня, рад с вами познакомиться, Хризантема так много мне о вас рассказывала; я хотел бы поздравить, что у вас такая дочь – талантливая, красивая и безумно страстная. При воспоминании о той ночи у меня сразу появляется одышка, все это до сих пор вызывает во мне боль. Я счастлив, мое почтение, сударыня, целую вам ручки. Меня немало удивило, когда дама поднялась и решительно направилась в мою сторону. Значит, ты здесь, проговорила она ласково. Круассаны еще теплые.

– О Боже.

– Это была Хризантема, моя Хризантема. Я выскочил за дверь, и на ковровом покрытии фойе меня стошнило.

– Как вы сегодня поживаете?

– Я? Спасибо, хорошо.

– Конечно, вы вовсе не обязаны что-либо рассказывать о себе. Я полагаю, это составная часть игры.

– Без комментариев.

– Мне не положено вас разглядывать, но когда я приблизился к двери, мне бросилось в глаза, что сегодня у вас на лице больше макияжа, чем обычно. Вам приходится что-то скрывать или вам что-то предстоит?

– Вы делаете ошибочные заключения.

– Ну вот, эту губную помаду вы выбрали едва ли ради меня. Если мне будет позволено заметить, она вам вообще не подходит. Напоминает свернувшуюся кровь. Вчерашняя светло-розовая привлекательнее.

– Очень мило, что вы столь озабочены моей внешностью, но я не нуждаюсь в советах и трюках из будуара брачного афериста.

– Так вот, фрау доктор, все, в общем, не так уж плохо, завтра на очереди опять светло-розовый цвет, и к тому же вы самый изумительный тюремный психолог под солнцем.

– Может, рассчитываете на мою благодарность за этот комплимент?

– Я ни на что не рассчитываю. Но в каком-то отношении уже можно поставить точку: вы явно женщина со вкусом. Кроме того, вы умеете одеваться. Но сделайте мне любезность – не носите, пожалуйста, неглаженные тенниски. Вам это просто не идет. Неужели у вас нет приходящей прислуги, или уборщицы, или, наконец, мужчины, который мог бы погладить вашу одежду?

– Вас это не касается.

– Стало быть, ни того ни другого нет. Почему же тогда вы снова не вышли замуж?

– Что?

– Почему вы снова не вышли замуж?

– Откуда вы…

– …Потому что мне это известно. Он прилично выглядел и не оканчивал никаких университетов, верно? Он был инструктором в автошколе или, к примеру, продавал автомобили. Он восхищался вами и многому вас научил. Он сделал из вас женщину, а когда получил женщину, опять захотел иметь рядом с собой девушку, все так?