Горан Петрович - Осада церкви Святого Спаса

– Анладумни? Ведь не думаешь же ты, что разница между длиной пальца в Кадисе и тем пальцем, который используется в Мессине, незначительна и ею можно пренебречь? – начинал иногда Ариф разговор с тем, в чьих глазах замечал достаточно свободного места. – Нет! Это лишь видимость, дорогой мой ясновидец! Чистое заблуждение! То же самое утверждать, что небо повсюду одинаковой ширины. Во всем мире не найти двух совпадающих мер. Все различается, хотя бы на маленькую разницу, даже тогда, когда отражается в новехоньком зеркале, только что лишенном для этого девственности. Под ногтем пальца, которым пользуются в Кадисе, найдется немного ветра, песчинка морской соли, икринка сирены и обломок жабры той рыбы, которая добралась до края всех вод. Под ногтем пальца, который используют в Мессине, часто нет совсем ничего, в этом городе принято перед тем, как что-то мерить, как следует почистить под ногтем специальной пилкой, чтобы устранить, возможно, случайно попавший туда яд. Разница большая, а говоря точнее, ровно в тридцать раз. То есть именно настолько кордовский палец шире сицилианского. Так что имей в виду, покупаешь полотно для паруса в Кадисе, достаточно взять тысячу мерных пальцев. Но у мессинских купцов для судна с такой же осадкой требуй в тридцать раз больше, под маленькими парусами выходить в море нет смысла, да и трудно будет пройти через летний пролив. Существование хотя бы двух одинаковых сущностей есть обман. О! При таком обилии мнимого с хоть какой-то уверенностью можно положиться лишь на собственные чувства!

Так утверждал механик видинского князя Шишмана. И так же он и поступал. Один раз только ради упражнения потребовал, чтобы колонна болгар и куманов перешла такую реку, как Дунай. И никаких приготовлений! Единственное, что он приказал за ночь до переправы всем ее участникам, – чтобы каждый видел в мешок из козьей шкуры сон о том, как он умеет плавать, причем чем более щедрым будет сон, тем лучше, и видеть его надо до тех пор, пока мешок не набрякнет.

– Точно известно, что только хороший сон может быть истинным противовесом телесному и всякому другому весу человека! Приблизительно двадцать ок людской яви равно одному-единственному драму сна! – в нескольких словах объяснил он соотношение, на котором основывается древняя тайна существования.

И действительно, на следующий день все, кто привязал себя к козьим пузырям, проплыли через волны Дуная, туда и обратно, не хлебнув ни капли воды. Пострадал лишь один, тот, который на середине реки возгордился и выпустил мешок, решив, видимо, что и вправду научился плавать.

В другой раз, уже далеко углубившись в сербские земли, механик, остановившись перед почти пересохшим ручейком, таким широким, что его могла бы перепрыгнуть и блоха, потребовал, чтобы был построен мост из дубовых бревен.

– Хотя бы на высоту усов мужчины, – добавил он щурясь.

– Глупости! К чему медлить?! Что несет этот агарянин?! Вода здесь совсем не глубока! Да хоть бы мы скакали верхом на барсуках, и то ноги бы не замочили! – воспротивился бессмысленной задержке один из куманских военачальников. – А о мосте высотой с какие-то усы я даже говорить не хочу! Боюсь лопнуть от смеха! Теряем время, без толку топчемся на месте, разведчики сообщают, что лучшего места для переправы не найти!

– Гайрет! Тогда вперед! Вы, куманы, так спешите, что еще немного, и вас больше не останется! А я пока выпью чего-нибудь! – оскорбленно ответил Ариф и занялся приготовлением салепа, открыв дорожный сундук и доставая из него пестик, медную миску, гвозди, круглый противень, колесики, оловянный кувшинчик, отмычки, молоток и маленький топорик, напильники, ремешки, половник, ломик, мангал, металлические тарелки, какие-то железяки, большой медный кувшин, большие и маленькие ступки, терку, запечатанный до Судного дня сосуд со святой водой из источника Зем-зем, – все это в поисках мешочка с корнем одноименного растения салеп.

Нетерпеливый куман пришпорил коня и до другого берега добрался уже утопленником. Был он раздувшимся, синим, исцарапанным, запутавшимся в траве и прутьях вербы, с глазами и ртом, залепленными илом, а в горле его оказалась дюжина пескарей, словно течение таскало его по дну добрых три месяца.

– По ручью, перед которым мы остановились, течет самоуверенность. Она только на первый взгляд мелкая, а на самом деле глубина здесь выше головы! Войско, которое уверено в своем успехе всегда будет отставать от войска, которое на успех только надеется. Поэтому не сочтите за слишком тяжелый труд построить из пары бревен мост, по которому можно пройти над суетностью! Валахи, билахи, талахи! Тут работы – раз плюнуть… – говорил Ариф, поднося к губам горячий сладкий напиток.