Станислава Флешарова-Мускат - Мост над бурной рекой

— Скажи ты, что Асман здесь.

— А разве он здесь? — растягивая слова, с ехидным злорадством спрашивает Ингрид.

Все разом устремляют взгляды к столику дирижера, но там нет ни его, ни Доминики. Крабы на тарелке не тронуты, шампанское еще пенится в бокалах…

— Да он же был здесь минуту назад! — восклицает явившийся на помощь портье второй служащий отеля. — Спросите у официанта в баре.

— Не буду я ничего спрашивать у официанта. — Молодой человек достает из заднего кармана банкнот, подзывает боя: — Оплатите такси. А Сэма Блюинга тоже нет? — обращается он снова к портье.

— Мистер Блюинг поехал в аэропорт. Кажется, именно за вами.

— Вероятно, мы разминулись. — Молодой человек несколько успокаивается и направляется прямо к столику, покинутому дирижером, садится, выпивает вино из обоих бокалов, кладет на тарелку крабы. — Да, — бесцеремонно, через весь зал кричит он портье, — прошу приготовить мне номер рядом с апартаментами отца.

— На какой срок? — тоже через весь вестибюль уточняет портье.

— На одну ночь. Завтра я должен вернуться в Лондон.

— О! А вот и мистер Блюинг! — Портье улыбается входной двери, словно увидел там самое дорогое для себя существо. — Вот и мистер Блюинг!

— Сюда! Сюда! — зовет Блюинга молодой человек, махая салфеткой.

— Джек! — Потный и запыхавшийся Сэм пробирается меж тесно стоящих столиков. — Джек! Я же ездил за тобой в аэропорт!

— Вероятно, мы разминулись.

— Я до последнего чемодана ждал тебя в багажном отделении.

— А у меня нет багажа.

— Совсем никакого?.. Даже дорожной сумки?

— Какая сумка? Получив телеграмму, я вскочил в такси и помчался в аэропорт. Найди мне зубную щетку и пасту.

— Спасибо! Спасибо, что прилетел.

— Ты должен мне пятьдесят долларов за такси. Я объехал четыре отеля, пока попал сюда. Что, трудно было сообщить адрес?

— Я его не знал. Знал только, что отец из Торремолиноса поедет с группой в Гранаду.

— С какой группой? И вообще, что происходит? Послезавтра мне играть с Тиллем Вильдерсоном, и ты должен понимать, насколько это важно.

— Я понимаю, потому еще раз спасибо, что прилетел. — Сэм вытирает платком вспотевшие лицо и шею.

— Выпей шампанского, — предлагает ему Джек.

— Ты успел заказать?

— Это не я. За этим столиком сидел отец.

— Где же он?

— Не знаю. Может, сбежал, увидев меня, а может, просто ушел. Во всяком случае, портье утверждает, что он сидел тут. И, как видно, не один.

— Не один, — соглашается Блюинг. Он залпом выпивает шампанское, налитое Джеком в бокал Доминики, и вновь принимается вытирать потное лицо.

«Удрал, — думает Гарриет, вместе со всеми прислушиваясь к разговору американцев. — Удрал с ней, и, конечно, они не появятся на Сакромонте или будут смотреть и танцевать фламенко в другом цыганском гроте, не там, где вся группа. Где же Лукаш? Неужели не удалось извлечь его из автобуса? Он наверняка слушал там радио. Этому простаку все еще кажется, что слушать радио важнее, чем оберегать свою идиотку, он убежден, что увезет ее отсюда и на том все кончится, не хочет трепать себе нервы, а может, просто делает вид, изображая каменное спокойствие и равнодушие?»

— Знаешь, он, по-моему, сошел с ума! — говорит Сэм Джеку.

— Кто?

— Твой старик. Столько лет с ним не было никаких хлопот, и вдруг — на тебе… Я вынужден, вынужден был тебя вызвать!

— Скажи наконец, в чем дело. Сходить с ума можно в общем-то по-разному.

— Он не соглашается на еще один концерт в Лондоне.

— Гм… Ну и что тут такого? Его право. Может, он устал? Я тоже, если не в форме…

— Но это еще не все. Он вообще не хочет ехать на гастроли ни в Париж, ни в Брюссель, ни в Лондон.

Джек кладет обратно на тарелку поднесенный было ко рту кусок краба.

— Как? Вообще не хочет ехать?

— Представь себе!

— И почему же?

— Говорит, что ему не хочется работать.

— Может… он болен? — встревожился наконец и Джек.

— Будь он болен, не танцевал бы фламенко! — взрывается Сэм. — Да еще с кастаньетами! Жаль, ты не видел.

— Жаль, — улыбается Джек.

— Что тут смешного? Джек, твой отец на старости лет свихнулся! И если ты не поможешь ему понять, как нелепо все это выглядит…

— Девчонка? — спрашивает Джек, улыбаясь.

— А как ты думаешь — кто с ним сидел здесь, за этим столом?

Гарриет не интересует, что скажет импресарио о Доминике: у нее сложилось о ней собственное мнение. Ей нужно лишь полное поражение девушки, хотя она и не желает ей зла, нет, зла она ей не желает, но так уж устроена жизнь: если кто-то обретает, то кто-то другой теряет. Вот, кажется, и близится к развязке вся эта история. Импресарио затем и притащил сюда сына Асмана, чтобы совместными усилиями отправить маэстро на гастроли. Ах, каким интересным обещает быть их разговор!