Станислава Флешарова-Мускат - Мост над бурной рекой

Она снова увидела в витринном стекле свое отражение, но на этот раз смотрела на себя без прежнего удовольствия. «Ну и кошмарная баба из тебя получится! Алчная, тупая, ненасытная!» Недовольно надувшись, она окинула себя грустным взглядом. Отражение в витрине, однако, не теряло своей привлекательности, и совсем не так уж дурно смотрелась эта девчонка, которая, вместо того чтобы ликовать в предвкушении поездки в Прадо, глазела на тряпки в витринах мадридских магазинов. «Бедный, бедный… Бедный мой Лукаш! — подумала она с искренним к нему сочувствием и отвернулась от витрины, чтобы не смотреть себе в глаза. — Какое счастье, что он никогда не узнает…» — она ведь ни сегодня, ни завтра, ни за что никогда в жизни не расскажет ему, что… не смогла не примерить эту юбку.

Доминика вошла в магазин с подчеркнутой самоуверенностью, за какой робкие люди прячут обычно свое смущение. К продавщице обратилась по-английски. Та не поняла. Но зато поняла жест в сторону витрины и восхищение в глазах покупательницы. То, что никогда ни в одном польском магазине не могло стать возможным, было исполнено мгновенно с доброжелательной готовностью — юбка была снята с витрины.

Продавщица или хозяйка магазина, уже не молодая, но вполне сохранившая еще женскую свою привлекательность, улыбнулась Доминике, словно мать, понимающая, что красота дочери нуждается в надлежащей оправе.

«Вы просто рождены для этой юбки» — именно так захотелось Доминике истолковать те несколько чарующе певучих испанских слов, что произнесла хозяйка, окидывая юную покупательницу восхищенным взглядом.

— Ах, боже мой! — только и сумела она прошептать по-польски.

Юбка сидела на ней безукоризненно. Сшитая в расчете на испанок с осиными талиями, она и на Доминике застегнулась без труда, ниспадая с бедер множеством переливающихся разными красками складок.

— Ах, боже мой! — повторила Доминика.

Продавщица, заглянув в примерочную, вытащила ее, несмотря на сопротивление, на середину зала и, порывшись на полках, достала из-под каких-то блузок крохотную черную кофточку с глубокими вырезами на груди и спине и надела ее на Доминику, безошибочно создав законченный ансамбль. У Доминики перехватило дыхание. Четыре трюмо, стоявшие под разными углами, отражали ее фигуру. Хозяйка в восхищении кивала головой. Доминика стала прохаживаться от зеркала к зеркалу, поднимаясь на цыпочки и слегка покачивая бедрами, отчего складки на юбке плавно колыхались. Четыре трюмо отражали каждый ее шаг, ее грациозность, стройность, юность. Остановившись перед одним из них, она взбила пальцами короткие свои волосы, давая понять хозяйке, что, возможно, лучше бы выглядела в этом наряде с длинной прической.

— Нет, нет, нет, — возразила та (или этого только хотелось Доминике). — Так очень хорошо, обнаженная шея, гибкая и нежная, как у лебедя.

И Доминика стала делать головой движения, наклоняя ее то вправо, то влево, чтобы еще больше подчеркнуть красоту этой лебединой шеи и обнаженных плеч. Она все ходила и ходила меж зеркал, а почтительное восхищение хозяйки, казалось, не знало границ. Но утренняя передача последних известий, возможно, уже закончилась, и Лукаш, наверное, с нетерпением поглядывает на часы, а в Прадо, кроме всех собранных там великолепных картин, на первом этаже экспонировались, как сообщалось в путеводителе, гобелены Гойи, и это прежде всего должно ее интересовать, а не тряпки в магазине мод.

Под неизменно восхищенным взглядом продавщицы Доминика прошла в примерочную и, набравшись мужества, столь необходимого в подобной ситуации для женщины, сняла с себя уже привыкшие к ее телу вещи. Надела свое платье, показавшееся ей теперь скучным и убогим, хотя Лукаш и сказал в кафе, что с этими бантиками на плечах она похожа на рождественский подарок. Выйдя из примерочной, Доминика прямо направилась к прилавку и с улыбкой положила на него юбку и кофточку. Продавщица принялась их упаковывать.

— Ах нет, — Доминика продолжала улыбаться, хотя губы ее дрожали, — мне надо еще подумать. Быть может, я найду что-нибудь более подходящее…

Женщина, не понимая слов, смотрела на нее удивленно. Ее руки застыли в воздухе с пакетом, в который она собиралась сложить купленные вещи.

— Нет, — повторила Доминика, подкрепляя это слово деликатным, но достаточно выразительным жестом. — Спасибо. Юбка действительно очень красивая, но я хочу посмотреть, что есть еще в других магазинах…

Постепенно — но как бы с трудом — удивленный взгляд продавщицы обретал прежнее профессионально вежливое выражение.