Станислава Флешарова-Мускат - Мост над бурной рекой

— В нашей гостинице наверняка найдется для вас место. — И Гарриет потащила всех к выходу.

— Ваш отель для нас слишком дорог.

— Шутишь? — удивилась Ингрид. — Ладно, мы с Гарриет финансируем ваше проживание.

Оба наследника адвокатских контор дружно покраснели.

— В нашей стране, — серьезным тоном начал Карлос, — не принято мужчинам принимать какие-либо одолжения от женщин. Тем более такие… такие предложения.

— Дурачок! — обняла его за плечи Ингрид. — Я же пошутила. Мне и в голову никогда бы не пришло швырять деньги ради двух испанских бычков. Ты думаешь, моему папе деньги легко даются?

— Давай наконец отвяжемся от этой компании, — сказал Лукаш Доминике, когда они подошли к машине.

— Ты же не возражал, чтобы они подвезли нас к почте, — огрызнулась та. — Иначе мы не успели бы до закрытия.

— Я им очень благодарен, но на сегодня сыт ими по горло.

— Нам, к сожалению, придется попрощаться, — с извиняющейся улыбкой повернулась к спутникам Доминика. — Мы ужинаем сегодня с нашей группой.

— А сбежать нельзя? — поспешил предложить Карлос, глядя на Доминику жгучими глазами.

«Похоже, они и правда все здесь словно в горячке, — подумала Доминика. — А за ужин нам наверняка пришлось бы платить самим…»

— Сбежать нельзя, — ответила она. — Это первый наш ужин с группой.

— Завтра вы будете в Кордове? — спросил Мануэль.

— Так предусмотрено планом.

— Тогда встретимся в соборе.

— Там, кажется, не собор, а мечеть?..

— А в мечеть встроен собор. Главная достопримечательность Кордовы! Вас наверняка туда поведут.

— Эгей! — воскликнула Гарриет. — А меня вот никто не спрашивает о моих планах.

Мануэль обнял ее и на мгновение прижал к своей широкой груди, больше похожей на грудь молодого тореадора, а не будущей судебной крысы.

— Тебе же, помнится, хотелось прежде всего поехать именно в Кордову, моя дорогая.

— Черт с вами, — буркнула та. — Садитесь в машину.

— Ты отвезешь нас в гостиницу? — спросила Доминика.

— Конечно, — ответила Гарриет, показав при этом в усмешке свои чуть выступающие вперед зубки. — Вы, правда, того не заслуживаете, да уж ладно, я вас все-таки отвезу.

— Ты просто прелесть.

— Вовсю стараюсь.

Мадрид в сумерках, когда зажглись первые неоновые рекламы, когда по широким улицам неслись сверкающие потоки машин, радовал взгляд не менее, чем Мадрид в солнечных лучах.

«Я сохраню это в памяти на всю жизнь, — решила мысленно Доминика. — Как закончил Геро свое письмо?.. «Надеюсь, Доминика в Мадриде счастлива»… Но счастье ли это? Горькое чувство восторга от всего, что даровано лишь на миг и вскоре снова будет утрачено».

С площади Кибелы, с паркинга у красочно подсвеченного фонтана, сверкающего переливами водной пыли, они свернули на широченный проспект Алькала, а потом — на немногим более узкую Гран Виа — мадридский Бродвей, — особенно оживленную в эту предвечернюю пору.

«Приезжать бы сюда каждый год, — думала Доминика все с тем же горьким, сжимающим сердце чувством восторга, — как приезжает Джереми Асман, ведь он имеет возможность поехать в какой угодно другой город мира, но неизменно, вот уже двадцать пять лет, каждый год приезжает в Мадрид. Как сделать, чтобы такое стало возможным? Как сделать так, чтобы не погрязнуть в нищете, серости беспросветной жизни с одними лишь обязанностями и без всяких радостей и удовольствий?..»

— Я прошу меня простить, — проговорила Гарриет, — конечно, я буду очень рада опять встретиться с вами в Кордове.

— А я в этом ничуть и не сомневалась.

— Но ты так сразу вдруг замолчала…

— Просто я думала, удастся ли мне еще когда-нибудь приехать в Мадрид.

— У тебя не слишком много для этого денег, да?

— А тебе трудно это представить?

— Нет. Я же говорила тебе, что мой дядя Олаф женат на польке. Она многое нам рассказала. Мне думается, у тебя есть шанс и в следующем году приехать в Мадрид.

— Какой?

— Забыла? Я же предлагала тебе работу у моей бабушки…

— А моя учеба? А моя жизнь?

— Не знаю уж, как ты это устроишь, просто я говорю, что заработать ты можешь.

— Спасибо за заботу.

— Не за что. Подумай над моим предложением.

Гарриет остановила машину возле отеля.

— До завтра! И не думай, пожалуйста, что я ревную к тебе этих испанских щенят.

— Вовсе я так не думаю.

Когда Гарриет отъехала и никто из машины не мог их увидеть. Лукаш поцеловал Доминику в щеку.

— Наконец-то мы одни!

Она замерла, прижавшись к его груди. Сейчас все остальное казалось ей не имеющим никакого значения.