Зоя Туманова - Розы в ноябре

— Чего дома не сиделось?

— Была охота… Поселок: на одном конце чихнешь, на другом здравствуются… Родители личную жизнь заедают. Придешь с гулянья — сидят, как на похоронах… Сам-то ты как здесь очутился?

— Проездом в Азербайджан, — говорю.

— Почему в Азербайджан?

— Баку — столица джаза.

— А у нас ВИА во Дворце — лауреат области…

Это мне как маслом по душе — давно подумываю в какой-нибудь вокально-инструментальный устроиться, мараками погромыхивать и солистам подвывать…

Приятный наш разговор прервал Грицко — повел знакомиться с делом.

Знакомимся. Работенка не хуже, не лучше прочих. И согнешься, и поползаешь, и настоишься — производственная гимнастике на целый день. Штукатурку я ровнял, наплывы зачищал. Раствор перемешивал. Контейнеры с «кабанчиками» таскал — это такие плитки облицовочные, узенькие, и цветом, и видом — шоколад, только таскать их несладко. А бригадира так ине видал. Оказывается, тут болгарский стройотряд работает, по договору, и наш Штоколов у них в комиссии по переквалификации. И вообще — обмен опытом.

По начальству я не скучал, мне и так все указывали, кому не лень.

Покрутился с неделю на подсобных. Стала эта Злата меня просвещать, как плитки лепить. «Маяки» выложи, да шнуром проверь прямолинейность ряда, да раствора клади не много, не мало, а чтоб тик в тик.

Освоил вроде. Не боги же их лепят, эти плитки. Наконец удостоился — доверили облицовку коридора, что ведет в кухню будущего кафе.

Взялся, и поехало, как по льду. Леплю плитку за плиткой, насвистываю «Капли датского короля пейте, кабальеро!» За утро сделал полнормы — ну, приди, рыжая, посмотри…

Она и пришла.

Стенку обозрела. «Швы, — говорит, — между плитками широки». И «зачем поставил ту, что с надбитым уголком, надо было ее отбраковать».

Еще чего-то мелочилась. А потом сунула палец в мой раствор, понюхала, чуть не лизнула: «Ты мастику не подмешал!»

Милые мои, атомный взрыв!

Мастику они сами придумали, бригадой, прочность дает необыкновенную. А я забыл. «Все перекантовать!» — кричит рыжая. Я говорю: «Не пирамиду Тутанхамона строим, обойдется. Другие же лепят без мастики!» «К другим бы и просился!»

И умчалась, и звуки доносятся, вроде бы в здании бушует небольшой тайфун.

Тут заходит парень. Довольно-таки ударного вида, хоть в кино снимай: галстучек, комбинезон пригнан впритирочку, весь будто только что из парикмахерской. Говорит ласково, как Волк в бабушкином чепце — Красной Шапочке:

— Здравствуй. Ты новый ученик, Максим Калижный? Я Штоколов. Что, не заладилось на первый раз?

Думает, купил. Я говорю:

— Все равно не буду переделывать! Это издевательство над подростком!

Сейчас, думаю, он мне выдаст, а я — ему. Люблю иной раз объясниться вслух. Прочищает голос.

А мой бригадир ушел в глухую защиту.

— Да, — говорит, — понимаю. Когда сработаешь со старанием, и вдруг — не то… Ну, не подымается рука… Ладно. Ты иди, дело найдется. А самое тяжелое возьмем на себя…

И, более не обращая внимания, приступает — тихонько отковыривать плитки и складывать в аккуратные стопочки.

А может, он и вправду «с приветом»?

Не успел я придумать, как быть, снова — буря! Лязгнула отброшенная к стене лопата, раскатилась груда паркетной клепки. И раздался милый голос Златы:

— Так я и знала! Сам!.. Вместо того, чтоб заставить… носом ткнуть… этого… этого!..

Нашла бы она словечко для «этого», но бригадир успел и свое вставить:

— Ошибка ученика — ошибка учителя.

— Да разве я ему не объясняла? — кричит Златочка. — Шимпанзе бы понял! А этот? Полнормы — в пользу датского короля!..

— Навык приобретается не сразу, — сказал бригадир. — Вспомни себя… Карасарай — помнишь?

Тихо, спокойно сказал. А она вдруг замолчала, точно звук вырубили. Подошла и тоже давай плиточки обдирать. Скверный вид после этого открывается — стена в неровных лепешках раствора. Тут еще Грицко подошел, молча включился. А мне-то чего топтаться? С другого конца пошел им навстречу. Работаем, как немые, невесело. И мысли у меня невеселые.

Не сладить им со мной! Эта, пыхалка, пых-пых — и сникла. Бригадира, действительно, хоть на хлеб мажь. Меня же, чтоб я человеком был, в ежовых рукавичках надо держать. Не удержат — и Максим на месте не удержится. А надоело уже мотаться…

Прошли деньки-денечки, немало воды в фонтанах городских утекло, в столовке солонку соли я съел, как минимум. Во Дворец культуры дорожку протоптал, хотя в ансамбль еще не пристроился, вакансий нет. С девицей одной, долговязой, как башня, удалось завести взаимные отношения.