Лев Кассиль - Вратарь Республики

Карасик вздрогнул и повернул голову к стенке:

— А играть я, видно, никогда хорошо не буду.

— Ну, это не совсем обязательно, — сказал Баграш.

— Марало я, мазло…

Баграшу захотелось сказать Карасику что-нибудь большое и хорошее.

— Да, — вспомнил Баграш, — кстати, насчет тебя. Я ведь уже толковал с народом. Говорят: пусть подает.

Карасик встрепенулся. Повернул к Баграшу разом загоревшееся и серьезное свое лицо.

— Можешь через меня, — добавил Баграш. — Еще одну рекомендацию нужно. Заявление, значит, и автобиографию приложишь.

— Какая там у меня биография!.. — сказал Карасик.

Всем еще памятен рекордный поход сверхглиссера «Гидраэр-10» вокруг Европы — из Балтики в Черное море. В очерках участника похода Евгения Кара (Карасика) были уже подробно описаны и слепая гонка в туманах Балтики и Северного моря, и беспримерный уход от настигавшего шторма в Бискайском заливе сквозь смерчи Атлантики, и тяжелая авария в Черном море… Имена Баграша, Русёлкина, Бухвостова, конструктора Валежной, метеоролога Проторовой, Кандидова, Крайнаха и Карасика долгое время не сходили со страниц наших газет.

«Бешеный понтон», «московские близнецы», «скользящие двойняшки» — так называли в заграничных газетах сдвоенную машину гидраэровцев. Формами и линиями своими она напоминала снаряд, пришедший из будущего.

Обо всем этом Карасик обещал написать книгу.

В день традиционного парада московских физкультурников на Красной площади команда гидраэровцев должна была участвовать в показательном матче, которым завершался праздник.

Июльский день сжигал Москву. Но, огнеупорные, шли москвичи на площадь.

Томились в зное пепельно-синие ели у священной стены. Густые, медоподобные капли смолы падали со стен Верхних торговых рядов, сплошь завешанных хвойными ветвями. Звезды на башнях Кремля, прозрачно-раскаленные, словно выточенные из пламенеющего угля, прожигали небо. Накалена была брусчатка площади, и странным казалось, что капли смолы, падая на камень, не шипят. На Красной площади пахло нагретым лесным полднем.

К шести часам закончился марш физкультурных колонн, но на трибунах ждали. И вот тогда от Лобного места покатился огромный зеленый вал во всю ширину площади. Спортсмены разматывали гигантскую скатку. Толстый зеленый войлок лег посередине площади, прикрыв камни.

На обоих краях этого зеленого ковра появились белые футбольные ворота с сетками. Судья выбежал на середину площади и свистнул. Оркестр грянул «Спортивный марш» [44]:

По Красной площади шла команда гидраэровцев. Впереди, с огромным знаменем, на лазоревом шелку которого был вышит серебряный глиссер, шел исполин-вратарь. Пылал красный лак древка. Вратарь нес знамя, немножко наклонив вперед. Все узнали Кандидова. За ним шли в белом Груша и Настя. Они несли на высоко поднятых руках модель сверхглиссера. Она отливала серебром в горячем воздухе.

За ними, весь тоже в белом, с большим кубком Спартакиады, шагал Карасик.

Далее следовала тройка нападения — Баграш, Бухвостов, Русёлкин. Они несли вымпелы из зеленого и малинового бархата, штандарты с пышной бахромой — трофеи выигранных мячей и гонок. Сверкало золото реек. Качались тяжелые бронзовые кисти.

Опаленные океанскими ветрами, одутые, овеянные штормами десяти морей, шли прославленные гидраэровцы.

Они выстроились перед Мавзолеем. В габронилитах [45]его матово отражались зелень поля, лазоревые майки футболистов. А оркестры всё играли «Кандидовский» марш.

На трибунах тысячи людей подпевали:

Антон стоял в воротах. За спиной, за футбольной сеткой с крупными ячеями, витой, старый, мозаичный, высился Василий Блаженный. Солнце висело над шпилями Исторического музея и било прямо в глаза. Судья поднес свисток к губам.

Но в эту минуту куранты Спасской башни стали бить время. Они проиграли вступление, потом стали отвешивать мерные удары счета. На последнем ударе судья просвистел.

Матч начался.

Москва, 1932 — 1937; 1959.