Дмитрий Глуховский - Откровение

— Слушай, брат! Не потратил еще лимон свой, а?

Валерик икнул, втянул голову в панцирь своего заскорузлого пиджачка и собрался юркнуть в перпендикулярный ряд с черемшой и прочим, но усатый улыбнулся с таким шармом, на какой способны только усатые, и ухватил Валерика покрепче.

— Есть короче маза, — подмигнул он Валерику. — В администрации городской. Могу пристроить. У них там место теплое освободилось. По части ЖКХ.

Валерик ничего из этого не понял, но усатый проявил настойчивость. Объяснил: уплатив девятьсот восемьдесят тысяч неким силам, Валерик мог занять место заместителя главы управы одного из районов Новокузнецка. Прямо сейчас.

Валерик, конечно, не поверил. Чтобы должности продавались? Нет, мир не может быть устроен так просто. Но он так уже был изможден необходимостью решить судьбу несчастного миллиона, что взял да и согласился — перезревшим яблоком упав в привычные руки усатого.

— Я сейчас домой только сбегаю, — тихо вздохнул Валерик, думая ненароком, что с оставшейся суммой в двадцать тысяч рублей ему будет куда понятней и спокойнее.

— Нет! Что ты, брат! Это не мне надо нести! — вроде бы даже испугался усатый. — Где городская администрация, знаешь? Туда неси. Четвертый подъезд заходишь, через охрану, там такой лифт будет. Клади деньги в него и жми второй этаж. Ну там и записку оставь: что хочешь такую и такую должность.

— И все?

— И все! — улыбнулся ему усатый, откусил хрусткое яблоко золотыми зубами и сгинул.

Все еще находясь под властью морока, Валерик побёг домой, вытащил из-под пятнистого матраса пакет и двинул к городской администрации. Искомый подъезд обнаружился быстро — такой отчаянно угрюмый, что реформу ЖКХ хотелось начать именно с него. Охранника на месте не было, а вот лифт был. Дряхлый, с оплавленными — будто плачущими — кнопками, ну и с непременным амбре, конечно.

Валерик отсчитал себе свои законные двадцать тысяч сдачи, спрятал их в нагрудный карман, вложил записочку с прошением — будто в Стену плача пихал — соответственно перекрестил пакет и нажал на кнопку второго этажа, богобоязненно выпрыгнув из кабины в последний момент. Лифт клацнул челюстями, пожирая подношение, и тяжко поехал вверх.

Так Валерик попрощался с деньгами.

Три дня от пакета не было никаких вестей, и Валерик с этим уже даже смирился: в конце-концов, русский человек от судьбы своей ждет чего-то именно такого, а когда жизнь вдруг против всех правил начинает складываться, его обуяет необъяснимая тревога.

На четвертый день Валерику позвонили и попросили подъехать в администрацию. Он взял собранный уже на всякий случай тревожный чемоданчик со сменой белья, брикетом хозяйственного мыла, ложкой, кружкой и крупой, и сел в автобус.

В администрации его провели к главе управы, взяли паспорт, а потом позвали зайти. Проклиная себя за легковерность, Валерик напоследок поскреб яичный желток на штанине, сказал себе, что перед смертью не надышишься, и шагнул в начальственный кабинет.

Глава управы был человеком грузным и изношенным. И все время он переваливался, перенося вес с левой ягодицы на правую и обратно, будто сидел не в кожаном кресле, а на промасленной сковороде, а припекало все сильней.

Встреча оказалась удивительно скорой и формальной.

— Поздравляю вас, конечно, — вяло произнес глава. — Но впереди у вас много работы. Месяц вам чтобы осмотреться, а со следующего будете класть в лифт по половинке.

— По половинке чего? — стеснительно спросил Валера.

— Миллиона. Ежемесячно, — терпеливо объяснил ему усталый префект.

— Да где же брать-то? — поразился Валера.

— А с крепостных. Откуда ж еще? — в свою очередь удивился глава управы. — Вам вверено хозяйство. Вот и извлекайте из него.

— Я так не могу… — икнул Валера, чувствуя, как вскипает голова и холодеют руки.

— Если по итогам второго месяца не будет половинки, — вздохнул префект с сочувственным видом — как у Понтия Пилата при известном разговоре, — заведем на тебя уголовочку по финансовым преступлениям. Начальство требует чистить ряды. Про предшественника своего в хронике происшествий не читал?

Валера помотал тяжелой головой.

— Ну, ступай, — печально сказал префект. — Родина на тебя надеется.

Первую неделю Валера пребывал в ступоре, и из водочного водоворота сумел выгрести только к середине второй — прочитав случайно в старой газете ту самую хронику происшествий. После этого сходил в городскую баню, собрал по дому все спиртосодержащие жидкости и отнес их на помойку — почитай, сдал в благотворительный фонд.