Марина Саввиных - «ДЕНЬ и НОЧЬ» Литературный журнал для семейного чтения N 11–12 2007г.

— Что ж, — нехотя согласился Григорий, — Петреску останавливается у киоска и быстро покупает шаурму.

— Петреску, — укоризненно глянул на друга тайный агент, — остановился у киоска, с удовольствием, как обычно, полюбовался работой поваров, не спеша вдохнул аромат жареного мяса, перекинулся парой шуток с высоким арабом, который режет овощи, взял две шаурмы, и побрел вниз по проспекту.

— Все как в жизни, — остался недоволен Теодор. — А это неинтересно.

— Ничего, — успокоил его Мунтяну, — сейчас мы начнем придумывать лейтенанта Петреску на работе. И тогда обязательно ввернем в донесение что-нибудь забавное и невероятно фантастическое.

— Когда мы, — закапризничал Григорий, — уже познакомим Петреску с каким-нибудь знаменитым агентом? Например, Джеймсом Бондом.

— Увы, — разве руками Мунтяну, — Джеймс Бонд литературный персонаж. Его выдумали. Как мы можем познакомить с ним лейтенанта Петреску?!

— Так ведь и наш лейтенант Петреску, не тот, который шел сейчас мимо церкви, а наш, Петреску из донесений, он ведь тоже выдуман!

— Правда, — одобрил Теодор, — почему бы нам не познакомить выдуманного лейтенанта Петреску с выдуманным Джеймсом Бондом?

Мунтяну задумался, и потом согласился. Встречу лейтенанта Петреску с агентом Джеймсом Бондом было решено провести через неделю. Друзья рассчитывали получить за это донесение большой гонорар.

— Чего это вы здесь расселись? — подошла к ним проститутка Лена.

— Сочиняем донесение о Петреску, — скользнул по ее красивым ногам Григорий. — Но благодаря тому, что мы не лишены некоторого литературного дарования, это донесение представляет собой, моя юная красотка, настоящий шедевр! Здесь будет все, стрельба, погони, встречи с незнакомцами на мосту, с трудом удерживающем куски влажного, ледяного тумана… наши записки будут читать, как захватывающий детектив! Вот что бывает с обычными донесениями, когда за них берутся настоящие мужчины…

Проститутка Лена улыбнулась, присела на корточки, и ее короткая юбка задралась, почти обнажив бедро.

— А про любовь вы, конечно, забыли?

Тридцатипятилетняя женщина, с крепким, красивым телом, Елена торговала собой на железнодорожном вокзале. Когда клиенты видели ее сзади, то приходили в восторг. Правда, пыл их становился умереннее при виде лица Лены, обезображенного двумя шрамами на левой щеке. К тому же, лицо женщины было испитым. Мунтяну это не смущало, он вполне резонно полагал, что красота — явление преходящее, и потому агент госбезопасности влюбился в проститутку. Увы, пока она позволила ему лишь обнять себя несколько раз, а однажды даже нерешительно чмокнула его в щеку.

— Но ведь на вокзале-то ты отдаешься людям, которых видишь первый и последний раз, — в отчаянии как-то сказал Мунтяну, — а со мной спать не хочешь!

— Если это действительно чувство, — выпрямила спину Елена, — то нам не следует торопиться. Идем лучше гулять.

И влюбленные, взявшись за руки, неспешно шли по проспекту Штефана Великого. Памятник великому королю Молдавии одобрительно кивал им вслед, порой даже подмигивал Мунтяну, и, готов был поклясться агент, как-то раз он даже заметил, как камзол Штефана, — на том самом месте, — немного топорщился. Это было в тот день, когда Лена надела свое лучшее, и самое короткое платье. Тогда Мунтяну был особенно возбужден, и вполне разделял чувства памятника. На свидание он принес Елене гвоздик и розы, которые украл у памятника Толстому.

— Прелесть какая, — задумчиво улыбаясь, водила она цветами по полным губам, — ты очень милый…

Мунтяну с тоской думал, что если хотя бы через месяц-другой женщина над ним не сжалится, он сойдет с ума. В то же время агент понимал, что Елена ведет себя, как и всякая другая девушка, окажись та в подобной ситуации.

— Ей нужно проверить твои чувства, — соглашался с ним Григорий, когда приятели, сидя на ступнях у Собора, размышляли над некоторыми особенностями женских логики и поведения.

— Нежели не видно, — жалобно стонал Мунтяну, — как я люблю ее?

— Тебе и самому, — назидательно поднимал палец Григорий, — надо проверить свои чувства.

— Ну, уж этого мне не нужно, я и так знаю, как много она для меня значит, — говорил Мунтяну, знавший Елену всего две недели.

— Нет, — возражал Григорий, — тебе может казаться, что ты очень сильно ее любишь. А на самом деле твоя любовь может, после того, как вы переспите, конечно, оказаться плотским наваждением. Страстью тела, и ничего больше. И тогда обманутым человеком будет чувствовать себя не только она, но и ты!